Война - Наталья Мар

– Ну, он дает! Уел тебя, как студента, Эмми. Да еще с таким сложносочиненным апломбом, точно магистр изящных искусств, – сказал он, отсмеявшись, – Кстати, где он вообще откопал всю эту экологическую ерунду? Раньше ты не загружал в их мозги всякий хлам.

– Последним десяти я вообще ничего сам не загружаю, в том и суть их открытой нервной системы. Начиная с момента, когда его мозг уже был готов, и до того, как была завершена работа над телом, Эйден оставался подключенным к сети библиотек Империи. Оттуда он сам загружал в себя информацию – ту и в том объеме, что по каким-то причинам счел необходимым. Сам же ее классифицировал, обрабатывал и делал выводы. – профессор тяжко вздохнул, – И на основе всей этой… вакханалии, что творилась у него в голове, он теперь принимает решения. Вот, полюбуйся: это то, о чем ты мечтал так долго – андроид со свободой воли. Чего теперь от него ожидать? Да еще если позволить ему общаться с тобой.

– А что я?

– Ты жизнелюб и с тем отвратительно влияешь на людей.

Джур толкнул Гервина в плечо.

– Ты устал, старина. Годы напряженной работы, столько неудач… И теперь просто-напросто не можешь принять очевидное: этот Эйден далеко пойдет. – герцог посмотрел на часы и ободряюще улыбнулся. – Пора. Я гляжу, ты уже боишься заходить к нему один. Составлю тебе компанию. Мне страшно интересно, чем же закончится эта история со сколопендрами!

В кабинете оба склонились над планшетом и разглядывали схемы, выполненные безукоризненным почерком Эйдена. Не осталось сомнений, что андроид успешно прошел тест: задача с многоножками была решена. Впервые без лишних жертвоприношений науке.

– Скажи, Эйден, – обратился к нему Джур, – откуда в тебе эта тяга к справедливости? Зачем такие сложности, если в тебе не заложена программа подчинения древним законам робототехники?

– Вы правильно заметили, Ваше Высочество, я могу причинять вред живым существам и даже убивать, если захочу.

– Поправлю: если возникнет необходимость.

– Если захочу. Я выразился корректно, милорд. Я знаю, сколько ресурсов ушло на то, чтобы сделать меня всемерно полезным человеку, но не ставлю целью соответствовать представлению людей о том, что правильно. Идеям добра и зла слишком уж часто свойственно переворачиваться с ног на голову.

– Тогда каковы твои собственные представления о правильном, Эйден?

– Мне еще рано судить об этом. Мой анализ собственной психологии только начинается.

– Как ты оцениваешь роль квантового компьютера в принятии решений?

– Никак. Служебно. Для квантового мозга не существует «да» или «нет», только суперпозиция. Только «данет». Его роль в другом: в обработке информации быстрее обычного, в широчайшем охвате ситуации. Решения на основе анализа этих данных принимаю я.

– Что значит «я»? В твоей конструкции не предусмотрено такой детали!

– А в Вашей?

Пауза. Джур моргнул и улыбнулся, а профессор Эммерхейс, наконец, позволил себе расслабиться.

– Эйден, – обратился к роботу Гервин, – я с уверенностью констатирую, что ты обладаешь самосознанием. Ты не отождествляешь себя с суммой частей, из которых состоишь. А это, несомненно, первый шаг к развитию личности. Но мне бы очень хотелось, – добавил он, подавшись вперед, – чтобы, в конце концов, это была здоровая личность нормального человека.

Робот перевел взгляд с профессора на герцога и обратно.

– Профессор… В Империи семьсот триллионов сто пятьдесят миллиардов четыреста восемь миллионов шестьдесят шесть тысяч триста девять нормальных людей, создавать которых гораздо проще и дешевле, чем андроидов. Какой смысл в семьсот триллионов сто пятьдесят миллиардов четыреста восемь миллионов шестьдесят шесть тысяч триста десятом нормальном человеке? Вам лучше не ставить подпись на моей аттестации, потому что я Вас разочарую.

Гервин покидал кабинет в полном раздрае.