Путь Воина - Вероника Мелан (2016)

Нарядно одетая девчонка (старалась хорошо выглядеть для поездки) окаменела сердцем. В воздухе вновь прозвучало очередное «нет» — сын будет расти без отца. Что ж, нет, так нет — на этот раз оно стало обоюдным. Вика, внешне спокойная, отступила назад.

— Не нужно, я сама.

— Куда в такой час?

— На такси. Уеду на чем-нибудь…

Вот и все.

Вика, слова для которой стоящий позади мужчина так и не нашел, шла прочь со двора.

— Ты проиграла, Мира, и мне даже не придется «мстить».

Мор съязвил, но вышло невесело. В глазах его спутницы застыла грусть.

* * *

(William Joseph — Return With Honor)

Они ели крендельки в кафе — сладкие, с корицей и сахаром сверху, но не такие свежие, какие выходили из печи Миры.

Это Мор уговорил спутницу воплотиться в физическое тело настолько, чтобы им ненадолго стали доступны человеческие радости человеческого мира — горячий кофе, запах сдобы, ощущение мягких диванных подушек, и все это за пределами собственного дома.

— Не грусти.

Он чувствовал, когда она грустила. Это случалось редко, и всякий раз Мор ощущал, как его собственное сердце размягчается при этом, — Вселенная сохраняла баланс. Стоило Любви пригаснуть, как тьма стремилась обернуться светом, дабы сохранить равновесие. А Мор светом быть не желал.

— Когда ты печалишься, я становлюсь размазней, а мне это не нравится.

— Тебе вечно что-то не нравится.

— Таким уж я создан.

Мор отхлебывал кофе шумно, со смаком. И его же поливал грязью — мол, некрепкий, недостаточно горячий, сварен из плохих зерен.

В карие глаза женщины напротив потихоньку возвращались искорки, и он становился самим собой — циничным, ворчливым и придирчивым. Успокаивался.

— Ну, подумаешь, очередная девчонка приперлась к очередному мальчишке слишком поздно. Или слишком поздно что-то поняла — у них всегда так…

— Для любви не бывает поздно.

— Бывает. Только что видела.

— Нет. Поздно было не для любви…

— Для нее.

Кажется, они в очередной раз спорили. Официанты косились на странную парочку, но слишком частыми визитами не беспокоили — мужик в пиджаке сразу пояснил, что заказов больше не поступит. Он забыл пояснить другое: спустя несколько минут весь персонал кафе «Хлебница» навсегда забудет о том, что в двери когда-либо заходила женщина в белом и ее спутник в слишком глухом для местной погоды костюме.

— Не поздно, Мор. Просто это не безусловная любовь. Их бесконечные страхи делают ее условной — заграждают рамками, шлагбаумами, ставят преграды. Даже самая сильная и бурная река не сможет найти ход, если создать достаточно крепкую плотину, а этот Владимир сотворил именно это. Опасаясь новой боли, огородил себя столь плотной заслонкой, что свет сквозь нее не пробивается. А ведь он там есть — свет…

— Чему ты удивляешься? Люди не умеют жить без «если»: «если бы он вел себя иначе, я бы не уехала…», «если бы сказал правильные слова, я бы верила, что любит…». «Если мне продадут плохие фрукты в этой лавке, я никогда здесь больше ничего не куплю», «если автобус будет слишком трясти, я напишу жалобу на водителя…». Условия в этом мире во всем. ВО ВСЕМ. И везде плотины. Хоть бы один из этих дураков хоть единожды попробовал пожить без их излюбленного и гребаного «если». Ты ждешь от них любви, ты учишь их любить, а они стараются сделать так, чтобы никогда и ничего не любить.

— Поэтому для нас с тобой во всех мирах всегда найдется работа.

«Но тот ребенок будет жить и расти без отца…» — читалось в карих глазах, и искорки вновь пригасали.

— Мира, — человек в черном пиджаке оперся на стол и наклонился ближе, — тот ребенок будет жить. Жить. Вот главное слово. Ты помнишь, что было вчера?