Путь Воина - Вероника Мелан (2016)

Лин повернулась к ученику слева, долго и пристально вглядывалась в лицо с правильными чертами — тот же отсутствующий вид, расфокусированный взгляд — нет, ничего не выйдет.

— Эй… — все же попробовала позвать.

Тишина; скребки деревянных вилок по тарелкам, шуршание рукавов по поверхности стола.

— Ну и ладно, — обиделась. — Придете однажды, тоже сделаю вид, что вас не существует. Помошнички, блин.

Злясь на то, что вообще попробовала обратиться к местным, Белинда поджала губы, откинулась на стену и закрыла глаза.

Лился в окна синеватый свет сумерек, колыхались на концах факелов огни; по коридору она плелась последней. Ждала, когда все поднимутся из-за стола, наблюдала, куда уносят тарелки, что при этом делают и говорят, — в точности, чтобы не опростоволоситься, повторяла.

И теперь смотрела, как впереди по коридору удаляются ее соседи-послушники: короткие волосы, длинные волосы, пошире плечи, поуже плечи. У некоторых ноги ровные, у некоторых кривые…

На душе скребли кошки.

Местную речь она не понимает, просить помощи не у кого — Рим рычит, остальные притворяются, что ее не существует. Покурить — и то не пойдешь в прежнее место, иначе столкновение неизбежно. Придется искать новое.

Белинда неслышно вздыхала.

Тот момент, когда с ней поравнялся манол «справа» — так, ввиду того, что не помнила его имя, Лин его прозвала в столовой — она не заметила. Лишь вздрогнула, когда к ней обратились.

— Нет книжка.

Она резко повернулась, впилась взглядом в профиль человека, которого недавно дергала за халат и… отвернулась. Ну, нет, и нет.

И пошли в жопу.

— Книжка не нужный. Тебе.

Манол не отставал. Не то действительно хотел помочь, не то пробовал неуклюже извиниться.

— Почему «не нужный»?

— Увидишь. Не нужный.

Лин хотелось съязвить. Поершиться, поправить «корявую» речь, проехаться по грамматике, по умственным способностям местных, по их лени, которая так и не дала полноценно изучить «нормальный» язык — хотелось каким-нибудь образом выказать обиду. На нее смотрели в столовой, слушали и не ответили!

Но она сдержалась.

— А почему все молчали?

— Мы не говорить за еда.

— И перед?

— И перад.

— Почему?

— Молиться.

— Кому молиться?

— Еда. Молиться. Чтобы пища усваиваться. Благодарим структуру продукта, что польза телу.

Ага, понятно. Белинду молиться никто не учил, и потому в следующий раз она вновь будет терпеливо сидеть и глотать слюни, пока остальные «молицца».

— Ты научится. Науишшся.

— Наверное.

Она вновь протяжно вздохнула.

Слишком много всего для одного дня. Слишком. А то ли еще будет?

Сосед из столовой, черные волосы которого болтались по плечам, вдруг представился:

— Я — Ума-Тэ. Я жить в четыре келья по коридору. С Лум.

Кто такой Лум? И зачем он ей представился? Водить дружбу, наверное, все равно не получится, а уж любовь тем более — не нужны ей шашни в монастыре. Но Ума, вероятно, скрытого подтекста в виду не имел, так как пояснил:

— Заходь. Если вупрусы.

— Вопросы, — автоматически поправила Белинда.

— Вопрусы, — кивнул Ума-Тэ.

— Спасибо. Учту.

Ей кивнули и ускорились. Вскоре стриженный под каре черноволосый послушник скрылся впереди, а она на несколько секунд остановилась, огляделась, затем наугад выбрала направление и отправилась искать для себя новую курилку.

Когда вернулась в келью двадцатью минутами спустя, Рим уже лежала на верхнем ярусе кровати и демонстративно храпела.

Белинда прикрыла штору, прошла к койке, почти не удивилась, когда обнаружила на простыни след от чужого ботинка. Тихонько присела на край, потерла глаза и через секунду завалилась на бок.

Вот тебе и первый день в раю.

Интересно, удастся ли поспать?

«Ты всегда можешь уйти, — пел одну и ту же песню подселенец, — всегда можешь уйти».