Еще одна из рода Болейн - Филиппа Грегори (2018)

Я страшно хотела накинуть плащ и прочесть письмо подальше от Уильяма, но он уже проснулся и сел на кровати.

– Наша драгоценная сестрица, – улыбнулся насмешливо. – Что она пишет?

Выбора нет, я открыла письмо возле него, надеясь, вдруг Анна раз в жизни решила позаботиться не о себе, а о ком-то другом.

Сестра, король и я приглашаем тебя и твоего мужа присоединиться к нам в Ричмонде, где мы все превесело проведем время.

Анна

Уильям протянул руку, и я отдала письмо.

– Сама догадалась, куда я поехал, когда оставил двор, – заметил он.

Я промолчала, и он добавил горько:

– Прыг-скок, и ты опять свободна. А мы вернулись к тому, с чего начали.

У него на устах как раз то, о чем я думаю. Но за внешней суровостью прячется страдание. Рога – не самый удобный головной убор, а он носит его уже пять лет. Я медленно подошла к постели, протянула руку, сказала нежно:

– Мы обвенчаны, и я никогда не забываю об этом, хоть жизнь и развела нас. Будь мы женаты по-настоящему, Уильям, я стала бы тебе хорошей женой.

– Говоришь как истинная Говард. Вдруг погода переменится, и тогда уж лучше быть леди Кэри, чем второй сестрой Болейн, особенно если первая погубила себя.

Догадка до того точна, что пришлось отвернуться, вдруг прочтет правду в моих глазах.

– Ох, Уильям, – произнесла я укоризненно.

Он притянул поближе, взял пальцем за подбородок, повернул к себе лицом и насмешливо произнес:

– Дражайшая женушка.

Я закрыла глаза под его испытующим взглядом и, к своему удивлению, ощутила тепло его губ у себя на губах. Ласковый, нежный, легкий поцелуй, и желание поднялось во мне, как давно забытая весна. Я обняла мужа за шею, прижалась теснее.

– Я был не на высоте прошлой ночью, – мягко сказал он. – Не здесь и не сейчас. Но быть может, в ближайшее время, как ты думаешь, женушка?

Я улыбнулась, скрывая облегчение, что не придется ехать в Норфолк.

– В любое время, когда ты захочешь, Уильям, – согласилась я.

Осень 1527 года

В Ричмонде Анна – настоящая королева, разве что не по имени. Ее новые покои – рядом с королевскими, придворные дамы ждут приказаний, дюжина новых нарядов, драгоценности, пара охотничьих лошадей, а когда советники обсуждают государственные дела, ее кресло рядом с креслом короля. Только в главном зале, за обедом, ей приходится опускаться до стола для придворных, пока королева Екатерина величественно усаживается за стол на возвышении.

Я живу вместе с сестрой, надо же ее поддержать – несмотря на тесные отношения, никто не посмеет думать, что она любовница короля. Но на самом деле – помогаю держать его на расстоянии. Он отчаянно ее хочет, доказывает: раз уж они помолвлены, могут делить и постель. Анна использует любой предлог – то она защищает свою девственность, говорит, что никогда себе не простит, если потеряет невинность до свадьбы, хотя, видит бог, и она пылает страстью. Никогда себе не простит, если не предстанет перед ним непорочной девой в брачную ночь. Говорит – если любит ее так сильно, как утверждает, то должен любить и святую чистоту ее души, хотя, видит бог, ля-ля-ля, то она боится, то одновременно стремится и к нему, и от него, то ей нужно время.

– Сколько это может продолжаться? – ворчит она на нас с Джорджем. – Бога ради, доехать до Рима, подписать бумагу и вернуться. Сколько на это нужно времени?

Укрыться можно только в нашей спальне, в глубине покоев, единственном укромном месте во всем дворце. Ведь мы постоянно на виду, каждый ловит малейший знак – потерял король наконец интерес к Анне или, наоборот, добился своего.

Сотни глаз высматривают – брошена она или беременна. Мы с Джорджем чувствуем себя то телохранителями, то тюремщиками. Вот и сегодня Анна мечется между окном и кроватью, не в силах ни остановиться, ни замолчать.

Брат схватил ее за руку, кивнул мне поверх ее головы – держи сзади, если начнется истерика.