Еще одна из рода Болейн - Филиппа Грегори (2018)

– Нет, между тобой и Генрихом Перси, – упрямо продолжал король.

– Ничего такого и в помине не было. Мы были совсем молоденькие, обычные придворные дела, стишки, любезности, а больше ничего.

– Он и мне посвятил три поэмы, – вмешалась я. – Второго такого бездельника-пажа на службе у кардинала вовек не было. Все время писал стихи. Жаль вот только, женился на женщине без всякого чувства юмора. Она, верно, и поэзию не слишком жалует, а то бы сбежала от него еще быстрее.

Анна расхохоталась, но свернуть короля с пути было не так-то просто.

– Говорят, что вы подписали брачный контракт, – продолжал настаивать Генрих, – были помолвлены.

– Говорю я вам, нет, – перебила его Анна – в голосе уже появляются знакомые сердитые нотки.

– Но почему тогда она утверждает, что были?

– Чтобы от мужа избавиться.

– Если все равно лгать, то зачем так глупо? Могла бы сказать, что он пообещал жениться на Марии. Он ведь ей тоже стихи писал?

– Удивительно, что не сказала, – немедленно вмешалась я, стараясь уберечь Анну от вспышки гнева. Но сестрицу уже ничем не остановить. Она резко отодвинулась от короля:

– Так вы полагаете… Вы считаете, что я… Сомневаетесь в моей невинности? Когда я стою тут перед вами и клянусь, что никогда и не глядела ни на какого другого мужчину? Вы – а не кто-нибудь другой – обвиняете меня в этой нелепой помолвке. Кто за мной охотится, когда у самого жена еще жива? Кто из нас больше похож на двоеженца? Тот, чья жена живет себе припеваючи в роскошном замке в Хартфордшире, содержит там собственный двор, все ее навещают, улещивают ее, королеву в изгнании, или девушка, которой раз в кои-то веки кто-то посвятил поэму?

– Мой брак недействителен! – заорал в ответ Генрих. – Всякий кардинал в Риме это знает.

– Но вы же были женаты! Это всякая собака в Лондоне знает! Сколько денег вы на нее потратили! Небось немало повеселились тогда, когда женились. А мне, мне ничегошеньки, ни обещания, ни кольца, ничего, ничего! Мучите меня, да и только.

– Боже правый! – вырвалось у него. – Будешь ты меня слушать?

– Нет! – закричала она, теряя последнее соображение. – Считаете меня полной дурочкой, влюбленной в дурака, а значит, дважды дурой. Не буду я вас слушать, потому что вы слушаете всякого, кто льет ядовитую ложь прямиком в ваши уши.

– Анна!

– Нет! – И она бросилась бежать.

Он нагнал ее в два прыжка, поймал в объятия. Она рванулась, стукнула ладошкой по подбитому плечу камзола. Ну вот – половина двора смотрит на нападение на английского монарха и просто не знает, что делать. Генрих схватил ее за руки, лицо совсем рядом с ее лицом, будто в любовной битве, тело к телу, губы к губам, почти как в поцелуе. Я заметила на его лице жадное желание – она была так близко.

– Анна. – Теперь голос короля звучит совсем по-другому.

– Нет, – повторила она, но уже улыбаясь.

– Анна.

Она прикрыла глаза, немного откинулась – пусть целует в закрытые веки, в губы. Прошептала:

– Да.

– Боже мой, – еле слышно произнес у моего уха Джордж, – так вот как она им вертит.

Я кивнула, а Анна устроилась поудобней под рукой короля, он обнял ее за плечи, она его за талию, и они зашагали прочь нога к ноге. На лицах явно читалось – лучше бы нам сейчас пойти в постель, а не прогуливаться у реки. Смесь желания и удовольствия – словно бурная ссора не хуже, чем бурные объятия.

– Сначала гнев, а потом на попятную – и так всегда?

– Да, – подтвердила я. – Пламя гнева заменяет пламя любовной схватки, сперва шум да крики, а потом затихают, голубки, и в обнимку.

– Он ее, верно, обожает, – продолжал Джордж. – Она на него набрасывается с руганью, а потом уютно устраивается на плечике. Боже мой, никогда раньше такого не видел. До чего же страстная шлюшка эта наша сестричка. Я ее брат, а только сейчас понял. Она любого мужчину может свести с ума.

Я кивнула: