Мы просидели с ним весь день – врачи в ногах постели, мы с братом в головах, отец и мать поминутно входят и выходят, только дяди нет – плетет где-то интриги.

Генрих вспотел, врач собрался сменить одеяло, но вдруг застыл на месте. На толстой икре, куда Генрих давным-давно был ранен на поединке, расплывается отвратительное темное пятно крови и гноя. Незалеченная как следует рана открылась опять.

– Необходимо поставить пиявки, они высосут яд.

– Я не выдержу, – дрожащим голосом признаюсь брату.

– Посиди у окна, только не падай в обморок, – грубо отвечает он. – Позову, как только закончат, и ты снова сможешь быть рядом.

Присела на скамью под окном, решила ни за что не оборачиваться, постаралась не вслушиваться в звяканье кувшинов – вот к ноге короля прикладывают черных пиявок, они сосут кровь из раскрытой раны.

– Вернись, посиди с ним, ничего страшного не видно, – позвал Джордж.

Я вернулась на место, но снова отошла, когда раскормленных, превратившихся в черные слизистые шарики пиявок отрывали от раны.

Я поглаживала его руку, нежно, как гладят больную собаку. Вдруг он сжал мои пальцы, открыл глаза, взгляд наконец осмысленный.

– Кровь Христова, все болит!

– Вы упали с лошади.

Интересно, он понимает, где находится?

– Помню. Но как я попал во дворец?

– Мы вас принесли. – Джордж выступил вперед. – Вы просили Марию посидеть с вами.

Снисходительная улыбка.

– Я?

– Вы были не в себе, бредили. Слава богу, вы очнулись.

– Надо послать весточку королеве. – Джордж приказал одному из стражников сообщить ей, что король пришел в себя.

– Пришлось вам попотеть, – сказал со смехом король, но, как только попытался пошевельнуться, сморщился от боли. – Смерть Господня, моя нога!

– Открылась старая рана, пришлось поставить пиявки.

– А, пиявки. Надо сделать припарки, Екатерина знает, позовите ее… – Он закусил губу. – Ну, кого-нибудь, кто умеет делать припарки. Господи, кто-нибудь же знает способ.

Помолчал минуту.

– Принесите вина!

Подбежал паж с вином, Джордж поднес кубок к губам короля. Король выпил, лицо порозовело, он снова обратил внимание на меня. Спросил с любопытством:

– Кто начал первым? Сеймуры, Говарды, Перси? Кто собрался придержать мой трон для дочери, а себя объявить регентом до ее совершеннолетия?

Джордж слишком хорошо знает короля, теперь не время для смехотворной откровенности.

– Весь двор на коленях молится о вашем выздоровлении, никто ни о чем другом и не думает.

Генрих кивает, не веря ни единому слову.

– Пойду сообщу придворным. Мы отслужим благодарственную мессу. Как же мы испугались!

– Еще вина! – Генрих мрачен. – У меня болит каждая косточка.

– Мне уйти? – спросила я.

– Останься, – приказывает он небрежно. – Подсуньте мне подушки под спину, спина затекает. Какой идиот так меня уложил?

Вспомнила, как мы переваливали его с носилок на кровать.

– Мы боялись вас потревожить.

– Растерялись, как наседки без петуха, – снисходительно заявляет он.

– Слава богу, вы вернулись к нам.

– Да, Говардам и Болейнам не поздоровилось бы, умри я сегодня, – произнес он с мелочным удовольствием. – Вы нажили множество врагов, взбираясь наверх, они бы порадовались вашему падению.

– Мои мысли были только о вас, ваше величество.

– Что, посадят, согласно моему завещанию, на трон Елизавету? – добавил Генрих с неожиданной резкостью. – Можно предположить, Говарды поддержат одну из своих. А остальные?

Я встретила его взгляд:

– Откуда мне знать?

– Без меня, без наследного принца, клятву могут и не сдержать. Думаешь, сохранили бы верность принцессе?

Я покачала головой:

– Я не знаю. Не могу ничего сказать. Я все время была здесь, с вами.