Если обманешь - Коул Кресли (2010)

Иногда Итан задавался вопросом, что произойдет, если уйти из Сети и начать новую жизнь, – ведь это желание всегда таилось где-то в глубине души.

Жениться, заняться поместьем, заботиться об арендаторах и работниках. Здесь он почувствовал, что ему нравится вплотную заниматься своими земельными владениями. Действительно, похоже, такая работа – как раз по нему.

Хотя в последний раз, когда его посещали подобные мысли, все обернулось трагедией.

Женитьба на Саре Макриди планировалась им из чувства долга перед титулом. Сейчас же Итан понял, что хотел бы вести такую жизнь, если бы частью сделки была Мэдлин.

Но если Итан останется с ней, то причинит ей еще большую боль. Это неизбежно. Обман раскроется, это опустошит ее душу.

Частично оправдаться перед Мэдди он мог бы, рассказав ей правду о ее родителях – они не были такими, какими она их себе представляла. Может быть, стоило сказать, что ее отец, о котором она говорила с такой любовью, был известным рогоносцем; мать же – не просто испорченной и эгоистичной, как считала Мэдлин, а отъявленной мерзавкой.

Нужно ли Мэдлин знать, что ее родители ответственны за то, как двадцатитрехлетний молодой человек был подвешен в конюшне, и подвергнут пыткам?

Не могло быть другого такого союза, который был бы столь явно обречен, как их с Мэдлин. Их дети были бы внуками Ван Роуэнов, внуками Сильвии.

Обреченные…

Черт возьми, он решил, что не женится на ней, и ни за что не отступится от своего решения. На каком этапе он упустил из виду все, что планировал? Первым его побуждением было оставить ее. Дать ей денег, обеспечить ее счастье и отдать один из своих домов – или даже, пропади они пропадом, все дома. Какие проблемы с этим планом? Он уже слишком прикипел к ней, чтобы добровольно расстаться. Итан попал в ловушку.

Он навлек на Мэдлин несчастье, и она неосознанно отплачивает ему, причем тысячекратно, тем, что она такая. Каждый раз, когда Итан видел ее неуемную страсть ко всяким деликатесам, и каждую ночь, когда она просыпалась с мокрыми от слез щеками после очередного кошмара, у него ныло в груди.

Чем больше он привязывался к девушке, тем больше ему приходилось бороться с ощущением удушающей безысходности. Чувство сожаления терзало его, а поскольку ранее ему никогда не доводилось бороться с подобными эмоциями, он не знал, что предпринять.

Итана возмущало изводившее его чувство вины; он негодовал и по ее поводу за то, что в ней было воплощено все то, что, он мечтал видеть в жене.

Хотя уже несколько лет он не брал в рот ни капли спиртного, сейчас вдруг склонился над столиком с напитками и трясущимися руками налил себе виски.

– Промах, – глядя в бокал, пробормотал Итан.

* * *

Последние две ночи Итан не приходил к Мэдди, словно желая избавить ее от своего присутствия. Он все время пил, хотя не признавался в этом.

Мэдди определенно видела достаточно пьяниц, валявшихся на ступенях крыльца в Марэ.

Если их с Итаном пути пересекались днем, он рявкал на нее. Порой она готова была поклясться, что он жалеет о том, что она здесь, в Карийоне. Иногда Мэдди замечала, что он наблюдает за ней из окна своего кабинета, когда насупившись, а когда с пугающей злостью.

Поэтому каждый день она взбиралась на «вдовью дорожку». В ясную погоду она могла видеть даже ирландский берег. Размышляя над сложившейся ситуацией, она могла часами смотреть на море, наблюдая идущие в Ирландию паромы.

Ей, наконец, пришлось признать, что поведение Итана не имеет ничего общего с напряжением от работы. Либо он считал, что она вытерпит любое обращение ради замужества, либо выискивал способ прогнать ее.

В этот вечер Мэдди вернулась на закате и обнаружила его сидящим в кабинете и тупо глядящим на зажатый в ладони хрустальный стакан с виски. У нее екнуло сердце, когда она увидела, что он уже изрядно набрался.

Она без приглашения вошла и села в его кресло за столом.