Если обманешь - Коул Кресли (2010)

Поняв, что он сейчас порвет лиф, Мэдди открыла рот, чтобы выплеснуть свою злость – ведь она залезла в долги, чтобы купить это платье, – но он отпустил ее. Сосредоточенно, с нахмуренным видом он поправил лиф и снова обнял ее.

Она как-то сразу смягчилась.

– Позволь мне, Шотландец, – сказала она, убирая его руки и сопровождая это поцелуем в каждую ладонь.

Несколько раз за вечер она замечала, как он колебался и отстранялся на секунду-другую, как будто брал тайм-аут для обдумывания. Так же поступил и сейчас. Ее начали одолевать сомнения: может быть, она неправильно себя ведет – ведь это была ее первая любовная встреча, – или же то, что происходит между ними, совершенно не похоже на то, к чему он привык? Она склонна была отдать предпочтение второму объяснению.

Когда ей удалось справиться со шнурками, он распахнул ее платье до пояса. Она нервно сглотнула, когда он не спеша, стягивал чашки корсета из газовой ткани, оголяя ее груди. «Темно. Он не может видеть меня…» Когда ее груди окатила ласковая волна холодного воздуха, она заставила себя не отворачивать лицо и не прикрывать груди руками.

Он прошипел что-то на незнакомом ей языке – возможно, на гэльском.

– Что ты сказал? – нервно спросила Мэдди.

– Я сказал, что собираюсь целовать эти груди всю ночь. – Он гладил оба соска кончиками пальцев и вглядывался в ее лицо, пытаясь определить реакцию. Она втягивала воздух и чувствовала, что под его взглядом соски затвердели еще больше.

Потом он накрыл ее груди горячими шершавыми ладонями.

– Мягче не могло быть. – Его ладони полностью накрыли ее маленькие грудки. Он осторожно мял их, и у нее стало горячо и мокро между ног.

Как только она могла жить без этого?

Когда он отнял руки, чтобы стянуть с себя камзол, она невольно выгнулась вперед, вслед за руками. Он произвел скрежещущий звук, который был, надо полагать, смехом.

– Жадная девочка, – сказал он, но ей показалось, что он доволен. Затем он снова возложил руки на ее груди. – Тогда расстегни мою рубашку. – Наверное, он насмехался над ней, но ей было все равно. Желание затмевало все на свете.

Пока она сражалась с пуговицами его рубашки, он нагнулся и принялся водить носом по ее соскам. От его горячего дыхания они снова начали пульсировать, но он не сосал, а только дразнил так, что она корчилась и ерзала по его паху.

Наконец прильнул горячим ртом к ее груди.

– О, мой Бог, – прошептала она, когда он начал водить языком по твердому соску. Затем Мэдди, словно в тумане поняла, что его рука находится под ее юбками.

– Шотландец, я… пожалуйста, помедленнее. Я хочу тебя. О Боже! – вскричала она, когда он сомкнул губы на ноющем соске и начал интенсивно сосать его. – Н-но нельзя ли помедленнее?

Он поднял голову.

– Почему? – спросил он, похоже, с искренним недоумением.

– Я просто подумала… мне так не очень удобно.

– У меня давно не было женщин, – напряженным голосом сказал он, ссаживая ее с колен на сиденье. – Я буду делать это медленно потом, в остаток ночи. – Он свернул свой камзол и подложил под нее. – Но сейчас мне нужно вставить в тебя. – Опрокидывая ее на спину, он с той же силой впился во второй сосок.

– О Боже… какие ощущения. – Сейчас он вел себя с ней как собственник, будто она безраздельно принадлежала ему, и… несколько грубовато. Так отчего же она в наслаждении выгибалась? – Но, Шотландец… видишь ли…

Он снова поднял голову, чтобы заглянуть в ее глаза.

– В чем, собственно, дело? – Его рубашка была распахнута, и ее зачарованному взору предстал его рельефный торс. Мэдди тут же забыла все, что хотела ему сказать.

Она могла трогать его. Это было как раз то, что будоражило ее воображение, то, о чем она мечтала. Мэдди с остервенением сорвала перчатки, чтобы ласкать его. Она издавала вздох удовлетворения, когда мышцы его груди исправно, словно он годами тренировался, напрягались и прогибались, когда она касалась их.