Ной солгал Вэну, но он сказал правду Лукасу. И он солгал Вульфу о его матери. Неужели он солгал и о том, что он его отец?

Господи, что же было правдой? Что ложью? А если он не сын Ноя, то кто же он, черт возьми?

Ты никто. Ты никому не принадлежишь.

Земля под его ногами была неустойчивой, как будто вокруг него были пропасти и трещины, и один неверный шаг мог привести его в такую глубокую яму, что он падал бы в нее целый день.

- Не задавай вопросов, Вульф, - сказал ему однажды Ной после того, как он настойчиво расспрашивал его о матери. - Твоя работа - не думать, помнишь? Это моя работа. Твоя работа - быть сильным и делать то, что тебе говорят. Ты солдат, вот кто ты такой. Ты мой солдат.

И так оно и было. Он был хорошим солдатом Ноя. Не думать, подчиняться приказам, делать то, что ему говорят. Он верил всему, что говорил ему отец, потому что любил его, а отец всегда был прав. Отец тоже хотел его, нуждался в нем.

Ты всегда был не очень умен.

Его руки вцепились в перила, отделявшие реку от тротуара, так крепко вцепившись в них, чтобы остановить горе и бесформенную ярость, которые разрывали его на части, не давая вырваться.

Все, чего он хотел, это пойти в бар, найти пьяниц, затеять драку. Вонзить кулаки в чье-то лицо. Сломать что-нибудь. Вызвать боль.

Но даже сейчас, даже когда он умирал внутри, у него оставалось немного здравого смысла, что делать это было не очень хорошей идеей. Средства массовой информации, уже смкующие историю Вэна и его приемной сестры, будут в восторге, если «дикий» из семьи Тейт попадется на драке в баре.

Вульф медленно, мучительно медленно отпустил поручень.

Кто же он теперь? Кем он был теперь? Он понятия не имел. Так долго он верил, что он истинный сын Ноя Тейта и что у него есть миссия, которую он должен выполнить, и в конце этой миссии он потребует свою награду. Что он будет там, где ему место, с людьми, которые его любят.

Но теперь эта награда исчезла. И люди, которые, как он думал, будут любить его, были мертвы. Один отдал его, а другой использовал. Никто из них не любил его.

Все, что у него осталось, - это миссия.

Убить де Сантиса. Это то, что он был обучен делать. Вот чем была вся его жизнь. Все эти годы он оттачивал свои физические навыки. Все эти годы он провел рядом с Чезаре.

Все эти годы, проведенные во лжи Оливии... Причиняя ей боль…

Вот черт.

Боль в груди была яркой и острой, как ножи.

Все было напрасно, не так ли? И все это ради лживого, манипулирующего человека, который однажды сделал что-то не так и был слишком жаден, чтобы загладить свою вину. Не то чтобы де Сантис был невиновен. Нет, он был так же плох, как и Ной. Он лгал и манипулировал собственной дочерью, так же как Ной лгал и манипулировал собственным сыном.

Если ты вообще сын Ноя.

Вульф повернулся спиной к реке и прислонился к перилам, его руки были сжаты в кулаки, бессильная ярость кружилась внутри него, как торнадо.

Он не знал, что делать. У него ничего не было. Никакой награды. Не за что бороться, не к чему стремиться. Никто не нуждался в нем. Он никому не принадлежал.

У него отняли направление, его цель была потеряна.

У тебя все еще есть миссия. Ты собираешься позволить всему этому пропасть даром? Не думай - это не твоя сильная сторона. Просто делай, что тебе говорят.

Что-то дикое перевернулось в нем.

Да, это так. Эти бесконечные гребаные вопросы ни к чему не приводили, потому что не было никаких гребаных ответов. Размышление приводило только к боли, к замешательству. Размышление привело к целому ряду слабых эмоций, которые он не должен был чувствовать в первую очередь. Эмоции, как любовь, как одиночество. Как потребность.

Во всяком случае, он не был ни мыслителем, ни стратегом. Он не был командиром.