Миллиардер под прикрытием - Эшенден Джеки

Взгляд Вульфа был прикован к движению на дороге, его руки крепко сжимали руль.

- Не было крови. Совсем. Он был одет в бронежилет.

Бронежилет…

Оливия пристально смотрела на его профиль, прокручивая в голове последние несколько ужасных секунд после того, как он нажал на курок. Ее отец рухнул на пол, но... не было никакой крови. И она бы увидела, если бы это было так, потому что каминная полка была из белого мрамора.

Боже. Неудивительно, что ее отец был так спокоен и не настаивал на каких-либо обысках. По-видимому, его совсем не беспокоило, что Вульф, скорее всего, будет вооружен и одержим желанием убить его.

Нет, он хотел «поговорить» с глазу на глаз. И он хотел, чтобы Оливия была в комнате. Она согласилась, потому что думала, что только она будет стоять между отцом и его верной смертью.

Но нет. Ее отец был одет в бронежилет. Даже тогда он не нуждался в ней по-настоящему. Единственная причина, по которой она вообще была там, заключалась в том, что он мог использовать чувства Вульфа к ней против него.

Ее сердце сжалось, боль другого рода наполнила ее, а вместе с ней и гнев.

- Ты знал об этом? - спросила она. - Ты знал, что он был в бронежилете, прежде чем спустили курок?

Разноцветные глаза Вульфа метнулся к ней, затем снова к движению впереди него, пробираясь между машинами.

- Нет.

Она вцепилась в ремень безопасности, когда машина накренилась.

- Значит, все, что я сказала, не имело никакого значения, не так ли?

Он ничего не ответил.

- Я же говорила тебе, - сказала она хриплым голосом. - Я сказала тебе, кто ты. Я же сказала, каким тебя видела. Но ты мне не поверил, не так ли?

На его твердом подбородке дернулся мускул.

- Ты меня не слушал. Ты не слышал. Ты даже не хотел. Потому что у тебя в голове все еще звучит голос твоего отца. Ты все еще пытаешься доказать ему свою значимость даже сейчас.

Внезапно Вульф резко дернул руль, и машина снова накренилась, когда он с визгом рванул к обочине, вдавливая ногу в тормоз, заставляя ее вцепиться в ремень безопасности.

Затем он повернулся, его взгляд был полон ярости и жара, сила которого заполнила машину так, что ей казалось, что она не может дышать.

- Ты ошибаешься, - хрипло сказал он. - Я не хочу ему ничего доказывать. Знаешь почему? Потому что я узнал, что папа никогда не ставил свое имя в моем свидетельстве о рождении. Он обещал мне, что он это сделал, но нет. Он никогда не собирался признавать меня как своего сына. Он никогда не собирался этого делать. И теперь мне стало ясно, почему. Чезаре прав. Я отчаянно нуждался во всем, что он говорил, и Ной это знал. Поэтому он использовал меня. Он сказал мне, что я - идеальное оружие, и я подумал, что это значит, потому что я сильный. У меня не было мозгов, но я чертовски уверен, что у меня была гребаная сила, - его рот скривился, в глазах застыла боль. - Но ведь это было совсем не так, правда? Я был идеальным гребаным оружием, потому что был слаб. Потому что меня можно использовать. Потому что я не задавал вопросов и не думал. Я делал все, что он говорил, как хороший солдат, потому что хотел быть его сыном. Потому что я любил его. Потому что он был моим отцом и все, что я хотел, это чтобы он любил меня!

Он сжал руль, костяшки его пальцев побелели, и, несмотря ни на что, ее сердце болело от его боли. Ей хотелось положить руку на эти побелевшие костяшки пальцев и погладить их, успокоить. Сказать ему, что ему не нужна извращенная любовь этого человека, что он заслуживает гораздо большего.

Но ведь он никогда ее не послушает, не так ли?

Ее никогда не будет достаточно.