Я выпрыгнула из автомобиля даже прежде, чем тот полностью остановился, и рванула к дому. Воздух как будто загустел, и я медленно продиралась сквозь кисель. Иллюзия исчезла, когда на крыльцо выскочил папа с растрепанными волосами. Меня напугали его глаза: дикие и отчаянные, выдававшие панику.

– Что случилось?! – крикнула я. Глупый вопрос. – Как долго ее нет?

– Не знаю. Минут пятнадцать… двадцать. Может, дольше… Господи, да не знаю я!

– Папа, успокойся. Возьми себя в руки. Расскажи, что произошло.

– Она спала в кресле. Задремала, пока смотрела телевизор. Как всегда – ну, ты знаешь… – Я нетерпеливо закивала, отмахиваясь от несущественных деталей, которые никак не могли помочь в поисках. – Мне нужно было отправить пару писем, – продолжил папа. – А она крепко спала, и будить ее и брать с собой в такую непогоду не хотелось. Ну и я подумал: каких-то пять минут до почты и обратно, она даже не поймет, что я уходил. А на обратном пути встретилась Дэбби из аптеки, ты знаешь, как она любит поговорить… В общем, когда я вернулся, дверь была открыта…

– Папа, мы ее найдем. Обязательно.

«Рано или поздно случится так, что НЕ найдем», – добавил голосок в моей голове.

– Ладно, давай думать, – сказала я. Противно, что это мне приходится вести себя как взрослой, причем не только с мамой (что уже само по себе плохо), но и с отцом. – Дома смотрел?

– Да.

– В каждой комнате?

Он наградил меня испепеляющим взглядом.

– Пап, извини. Конечно, в каждой… Давай разделимся. Ты пройдешь по улице, а если ее там не будет, проверишь ту тропинку в лесу, где она любит гулять. Хорошо?

Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

– Эмма, прости…

Я обняла его.

– Ты не виноват. Ты не можешь следить за ней двадцать четыре часа в сутки. Это нереально.

В его глазах горела стальная решимость – отец был со мной категорически не согласен. Впрочем, сейчас не место и не время продолжать давний спор.

– А я пока проверю школу, – сказала, поворачиваясь, и добавила через плечо: – Если ее там нет, позвоню, и мы подумаем, куда еще она могла пойти.

– В полицию пока лучше не звонить?

Я покачала головой.

– Рано. И получаса не прошло. Сперва сами все проверим.

Я бросилась к машине. В полицию будем звонить лишь в крайнем случае, и до этого, надеюсь, не дойдет. Хотя бы сегодня. Хотя однажды неминуемо настанет день, когда мама не найдется, растерянно бродящая по улицам неподалеку от дома. Это вопрос времени.

Не думала, что неторопливо ехать в сторону школы будет так сложно. Мне хотелось утопить педаль газа в пол, чтобы добраться как можно быстрее, но по прежнему опыту я знала: нужно внимательно смотреть на дорогу и на тротуары и даже заглядывать во дворики домов, выстроившихся по обе стороны улицы. Прошлый раз мы нашли ее в чужом саду – сидящую на детских качелях. Она даже не поняла, как сильно нас напугала. Но тогда со мной поехал Ричард; вдвоем было гораздо проще высматривать маму в переплетениях живых изгородей.

Убедившись – насколько это было возможно, – что в чужих дворах ее нет, я свернула налево, на главную дорогу, и направилась к месту, куда маму тянуло, словно магнитом. Меня обогнал фургон, окатив лобовое стекло потоками мутной воды, и я вздрогнула. Это мой худший кошмар – что когда-нибудь ее собьет машина. Мама медленно теряла память, а вместе с ней свою личность. Вдруг эта болезнь отнимает и инстинкт самосохранения? Как глубоко нужно затеряться в себе, чтобы однажды выйти на дорогу перед мчащимся автомобилем?