Заповедное место - Фред Варгас (2011)

— Понимаю и нисколько не обижаюсь. Однако, учитывая, что по ночам люди спят, а у меня нет ни жены, ни детей, какой ответ я могу вам дать? Ночью я в постели, если нет срочного вызова. Вам это знакомо.

Врач задумался, достал из внутреннего кармана ежедневник, одернул пиджак.

— Примерно в час ночи меня вызвал Франсишку, наш консьерж: он паралитик, я лечу его бесплатно. Хотел перебраться с кресла-каталки на кровать, упал, и большая берцовая кость вышла из сустава. Я вправил ему ногу и уложил его в постель. Через два часа он опять позвонил: колено распухло. Я послал его к черту, а утром зашел проведать.

— Спасибо, доктор. Вы знаете Эмиля, человека, который здесь работал по дому?

— Любителя игры в крестики-нолики? Занятный тип. Тоже мой пациент. Конечно, Эмиль не хотел лечиться, но Водель настоял: он был к нему привязан. За три года мне удалось существенно уменьшить его агрессивность.

— Да, он признает, что изменился, но говорит, что это возраст так на него действует.

— Ничего подобного, — усмехнулся доктор, и Адамберг вдруг увидел веселое, живое, лукавое лицо, которое, как он и предполагал, скрывалось за пренебрежительной гримасой. — С возрастом неврозы, как правило, не проходят, а усугубляются. Но я лечу Эмиля и постепенно добираюсь до зон оцепенения и возвращаю им подвижность, несмотря на то что этот хитрый зверь всякий раз закрывает за мной двери. Но я его одолею. Когда он был совсем маленьким, мать колотила его, однако он в этом ни за что не признается. Он обожает ее.

— Так откуда вы это знаете?

— Вот отсюда, — сказал доктор, ткнув указательным пальцем в основание черепа Адамберга, чуть выше и правее затылка.

Комиссар почувствовал едва ощутимый укол, словно на кончике пальца у доктора было жало.

— Тоже интересный случай, с вашего позволения, — вполголоса произнес доктор.

— Эмиль?

— Нет, вы.

— Но меня не били в детстве, доктор.

— Я этого и не говорю.

Адамберг шагнул в сторону, чтобы любопытствующий врач не мог дотянуться до его головы.

— У Воделя были враги? Думаю, это не является профессиональной тайной.

— Множество. Отсюда и его проблема. Причем это были опасные, а то и смертельные враги.

Адамберг, прохаживавшийся по узкой аллейке, остановился.

— Я не могу назвать их имена, — жестко сказал доктор. — Да и не вижу смысла. Это никак не связано с вашим расследованием.

У Адамберга зазвонил телефон, и он извинился, прежде чем ответить.

— Лусио, — проворчал он в трубку, — ты же знаешь, я на работе.

— Я никогда тебе не звоню, hombre, сегодня это в первый раз. Одна из малышек не может сосать, она чахнет. Я подумал, ты мог бы почесать ей лобик.

— Мне не до этого, Лусио, да и что тут сделаешь? Если она не умеет сосать, тем хуже для нее, таков закон природы.

— А если бы ты ее успокоил?

— От этого она не напьется, Лусио.

— Ты негодяй и сукин сын.

— Знаешь, Лусио, — чуть громче произнес Адамберг, — я все-таки не волшебник. И у меня был очень тяжелый день.

— У меня тоже. Представляешь, мне было трудно закуривать. Потому что я плохо вижу и не могу разглядеть конец сигареты. А дочка помогать не хочет, так как же мне быть?

Адамберг закусил губу, и доктор подошел ближе.

— Младенец не может сосать? — вежливо осведомился он.

— Котенок пяти дней от роду, — сквозь зубы ответил Адамберг.

— Если ваш собеседник не против, я бы попробовал что-нибудь сделать. Вероятно, ПДМ нижней челюсти блокируется на выдохе. Вполне возможно, закон природы тут ни при чем, это результат травмы, полученной при рождении. Роды были трудные?

— Лусио, — резким тоном спросил Адамберг, — это один из тех двоих, кого пришлось вытаскивать?

— Да, это которая вся белая, только кончик хвоста серый. Единственная девочка.