Личная жизнь адвоката - Наталья Борохова (2012)

– Где же это видано, милая? Бросить детей ради какой-то там работы? – в голосе мадам Мерцаловой явно слышалось пренебрежение, словно речь шла о никчемной прихоти, а не о профессии, которой Лиза посвятила всю жизнь. – Ты теперь мать, значит, все свое время должна отдавать детям. На первом месте должна быть семья. Ну а работу можно воспринимать как хобби, любимое увлечение на час-полтора в день.

– Но есть женщины, которые умело сочетают материнство и карьеру, – возразила Дубровская. – Взять хотя бы жену британского премьер-министра. Она вышла на судебный процесс через неделю после рождения четвертого ребенка…

– …что вряд ли хорошо ее характеризует, – подытожила Мерцалова, всем своим видом показывая, что британский премьер ей не указ. – Честно говоря, милая, я не понимаю, почему ты упрямишься. Сама же понимаешь, выхода у тебя нет. Не бросишь же ты малюток.

Это звучало ужасно. «Выхода нет», – раздавалось похоронным звоном в ушах Елизаветы и означало, что жизнь ее разом кончилась. Нет, конечно, у нее будут материнские радости, вроде первых шагов ее малышей, молочных зубов, нежного «мама», произнесенного впервые. Будут утренники в детском саду и День знаний в школе. Но собственная жизнь Дубровской, ее мечты, надежды, амбиции отойдут на второй план. Она превратится в одну из сотен тысяч мамаш, тщетно пытающихся совместить то, что совместить не удастся: работу и уход за детьми. Она будет как сумасшедшая нестись из детского сада в суд, униженно просить следователя перенести следственное действие на другой день, поскольку двойняшки подхватили корь. В ее записной книжке появятся детские каракули, а из Уголовного кодекса пропадут некоторые страницы. Все это было грустно, но, кроме этого, Дубровскую терзало чувство вины. Ведь, несмотря на бессонные ночи, она уже успела полюбить малышей, прикипеть к ним всем своим сердцем. Не мать, а ехидна могла оставить грудных детей ради удовлетворения своего собственного «эго». Как ни верти, получался замкнутый круг, выхода из которого Елизавета пока не видела.

– Мне кажется, молодежь сейчас слишком избалована, – продолжала тем временем Ольга Сергеевна, с неодобрением поглядывая на невестку. – В наше время материнство было суровым испытанием, а сейчас оно напоминает игру в куклы. Частные медицинские центры, памперсы, аппараты для сцеживания, подогреватели для бутылочек…

– Так-то оно так, – вставила свое слово Лида. – Но поднимать двух детей сразу – и в наше время не баловство.

– Но только не для нашей Лизы! Ей в этом смысле повезло. Бабушки, няня, заботливый муж – все готовы прийти на помощь в любую минуту.

В этот момент Саша, находящийся на руках бабушки, срыгнул, и мадам Мерцалова поспешила передать драгоценную ношу невестке и царственной походкой вышла из детской. Дубровская знала, что она не вернется до вечера. У свекрови было слишком много дел, чтобы тратить время впустую.

День закрутился в своем привычном круговороте. Малышей собрали, и около часа Дубровская бродила с коляской по липовой аллее. Приусадебная территория загородного дома Мерцаловых включала в себя небольшой парк и широкую подъездную дорогу, так что у Лизы не было необходимости выходить за ворота и катать детей по пыльным улицам поселка. Она могла дышать свежим воздухом, подставлять лицо солнцу. Сколько раз, устав от долгих судебных будней, она мечтала вырваться за город, взять паузу и насладиться неспешным течением деревенской жизни, в которой каждый последующий день похож на предыдущий. Но теперь, когда ее мечта превратилась в реальность, Дубровская чувствовала лишь удушье. Ей не хватало городского драйва, ей хотелось наполненной событиями жизни. Ее широкий прежде круг общения сузился до размеров детской комнаты, а лица ее постоянных собеседников нагоняли тоску.