Стивен объяснил, что ему нужны пробирки с материалом, над которым работал доктор Мотрэм, и Лайонс кивнула.

— Не вижу в этом проблемы. Думаю, Луиза Эйвери вам поможет. Она научный ассистент Джона — работает в одной из других групп, пока Джон… нездоров. — Лайонс сняла телефонную трубку и набрала трехзначный номер.

Через несколько минут в дверь, постучав, вошла высокая стройная девушка в белом лабораторном халате, с каштановыми волосами, собранными в простой «конский хвост». Выслушав объяснение Лайонс, она ответила с северо-восточным акцентом:

— Нет проблем.

Идя по коридору рядом со Стивеном, девушка задала тот же вопрос, что и Лайонс. Стивену пришлось разочаровать и ее.

— Такая жалость, — сказала Луиза, открывая своим ключом лабораторию. — Я скучаю по нему. Джон так замечательно шутил.

Стивен с трудом мог представить, что человек, находившийся в изолированном боксе в городской больнице Шотландских границ, мог «замечательно шутить», но девушка продолжала:

— Он сказал мне, что собирается бросить науку и стать мастером по ногтевому дизайну, если ему не продлят финансирование.

Стивен широко улыбнулся — не в последнюю очередь потому, что фраза «мастер по ногтевому дизайну» приобретала дополнительный колорит, будучи произнесена с непередаваемым акцентом джорди[10] — и поймал себя на том, что испытывает дружеские чувства к человеку, которому принадлежали эти слова. Некоторые ученые воспринимают свою работу чересчур серьезно. Мотрэм определенно не принадлежал к их числу.

— Ну и как, финансирование продолжилось? — спросил он.

— Для работ по истории — страсть Джона — нет, но ему удалось получить какие-то деньги от организации под названием фонд Хотспера. Как говорится, в одном месте убыло, в другом прибыло.

Стивен кивнул, соглашаясь с философией с акцентом джорди.

— Если Джон не выбросил образцы, они должны быть тут, — сказала Луиза, открывая верхнюю дверцу большого холодильника.

— А вы сами работали с ними? — спросил Стивен, внезапно сообразив, что девушка могла располагать именно той информацией, которая ему нужна, но надежда тут же растаяла.

— Нет. Джон сказал, что он должен сделать все сам. Перепоручать работу не разрешалось.

— И результатов наверняка не видели?

Очередное качание головой.

— В этом не было необходимости. Анализы не имели никакого отношения к нашей работе здесь. Джон проверял совместимость донора костного мозга… но вы, наверное, и сами знаете.

Стивен кивнул.

— Вам повезло! — объявила Луиза, доставая из холодильника проволочный штатив. В нем находилось несколько пластиковых пробирок различной формы и размера. — Не ошибешься, — усмехнулась она, доставая штатив. На бирке было написано: «Донор костного мозга».

Луиза достала небольшую полистироловую коробку и немного сухого льда. Стивен наблюдал, как она упаковывает пробирки.

— Давно вы работаете с Джоном? — спросил он.

— С тех пор, как закончила университет, — ответила девушка. — Лет восемь уже.

— Довольно долго. Какие планы на будущее?

— Думаю попробовать подать документы на степень магистра, если Джон согласится. Могла бы учиться и продолжать работать здесь. А потом посмотрим.

— На доктора философии?

— Возможно.

Разговор, начавшийся с вежливого обмена репликами, породил в голове Стивена план.

— Должно быть, в области клеточной биологии вы знаете не меньше доктора Мотрэма, — сказал он.

Луиза улыбнулась.

— Как только узнаешь о существовании чего-то нового, тут же оказывается, что этого не существует.

— Что это значит? — спросил Стивен, заинтригованный ее ответом.

— Люди думают, что цель научных исследований — получить ответ. Это не так. На самом деле целью являются вопросы, правильные вопросы. Из сотни вопросов, которые вы задаете, только один или два будут правильными. Остальные… ну, они обеспечивают работу ученым…