Тайна Желтой комнаты - Гастон Леру (1993)

Конечно, будь у меня голова Рультабиля, я мог бы представить себе и естественное объяснение. Ибо наиболее примечательным в этом таинственном деле является как раз то, что Рультабиль объяснил его самым естественным образом. Но у кого есть голова, подобная голове Рультабиля? На его лбу сразу бросались в глаза оригинальные выпуклые шишки, которые мне приходилось наблюдать еще у Фредерика Ларсана, хотя и менее ярко выраженные.

Среди бумаг, подаренных мне Рультабилем по окончании дела, хранится записная книжка, содержащая подробный отчет о необычайном исчезновении преступника и размышления моего друга по этому поводу. Полагаю, что привести записки Рультабиля будет более полезным, чем излагать нашу беседу, так как в подобном деле я боюсь прибавить даже одно лишнее слово, способное исказить истину.

XV. Западня

(Выдержки из записной книжки Жозефа Рультабиля)

«В ночь с 29 на 30 октября, — записывает Рультабиль, — я проснулся около часа. Бессонница или шум снаружи явились причиной этого? Зловещий крик Божьей благодати еще звучал в глубине парка. Я поднялся и открыл окно. Холодный ветер с дождем, непроницаемая тьма и молчание. Вдруг ночная тишина нарушилась странным криком. Быстро натягиваю брюки и пиджак. Погода такая, что и собаку на улицу не выгонишь. Кто же это ночью передразнивает мяуканье кошки матушки Ажену, да еще вблизи замка?

Я беру большую дубинку, единственное оружие, которым я располагаю, и бесшумно открываю дверь. Галерея ярко освещена лампой с рефлектором, и этот свет слегка мерцает, как от сквозняка. Я почувствовал дуновение воздуха и обернулся. В конце той галереи, которую я назвал поворотной, в отличие от прямой, в которую выходят комнаты мадемуазель Станжерсон, я вижу открытое окно. Эти две галереи пересекаются под прямым углом.

Кто же оставил окно открытым или кто открыл его? Я подхожу и вглядываюсь. Под этим окном, примерно на расстоянии метра, находится терраса, которая служит крышей маленькой комнатки в первом этаже здания, выступающей из фасада. Если понадобится, можно без труда спрыгнуть из окна на террасу и оттуда спуститься в главный двор замка. Тому, кто проделает этот путь, ключ от двери вестибюля не понадобится. Но почему я вообразил себе эту сцену? Из-за открытого окна? Быть может, это просто небрежность прислуги. Я закрываю окно, удивляясь той легкости, с которой построил целую драму из-за пустяка.

Новый крик Божьей благодати, и вновь молчание. Дождь перестал барабанить в стекло. В замке все спят. Бесшумно ступая по ковровой дорожке, я прохожу по галерее и, дойдя до угла, осторожно осматриваюсь, повернув голову. И здесь горит лампа и тоже с рефлектором. Она ярко освещает три кресла и несколько картин на стенах. Что я здесь делаю?

Никогда еще замок не был погружен в такое безмолвие. Какой же инстинкт толкает меня к комнате мадемуазель Станжерсон? Я опускаю глаза на ковер и вижу, что впереди меня к ее комнате ведут следы! Да, на этот ковер чья-то обувь принесла грязь снаружи, и я следую за этими следами прямо к спальне мадемуазель Станжерсон. Ужасно! Я узнаю «элегантные следы» преступника. Но ведь если из галереи можно спуститься на террасу, значит, таким же путем можно подняться в галерею. И преступник здесь, в замке, так как обратных следов я не вижу. Он проник сюда через открытое окно в конце поворотной галереи, прошел мимо комнаты Ларсана, мимо моей комнаты, повернул направо в прямую галерею и вошел в комнату мадемуазель Станжерсон. Я остановился перед полуоткрытой дверью и осторожно толкнул ее. Сделав еще один шаг, я оказался в передней и увидел под дверью спальни полосу света. Внимательно прислушиваюсь. Ничего. Никакого шума, даже дыхания не слышно. Ах, если бы знать, что происходит там, за этой дверью!