Соверен - Кристофер Сэнсом (2008)

— Только что нам сделали весьма серьезное предупреждение. Возможно, мастер Барак сам вам обо всем расскажет. Подчас он бывает излишне несдержан на язык.

— Он очень обеспокоен, сэр.

— Это не слишком на него похоже. Обычно он пребывает в счастливой безмятежности, оставляя мне право терзаться от беспокойства.

Я не сводил глаз с Тамазин, пытаясь понять, насколько хорошо она осведомлена о наших с Бараком делах. В интересах самой девушки было бы лучше, если бы Барак воздержался от особых откровенностей.

— Вам известно, где сейчас мастер Барак? — спросил я.

— Он пошел в поля, поглядеть на лагерь. Я хотела сказать вам, сэр…

Тамазин осеклась, так и не набравшись решимости.

— Слушаю вас, — ободряюще произнес я.

«Наверное, для того, чтобы подойти ко мне, девушке потребовалась вся ее смелость, — пронеслось у меня в голове. — Ведь для нее я суровый и занудливый старый сухарь, всячески помыкающий ее возлюбленным».

— Я очень сожалею о том, что пыталась вас обмануть. Я имею в виду… ну, эту кражу.

— Да, с вашей стороны это был до крайности неразумный поступок, — кивнул я. — Женщине подобные выходки не к лицу. Гнев Малеверера вполне понятен. И все же ему не следовало обращаться с вами так грубо.

— О, это сущая ерунда, — пробормотала она, потупив голову. — В моей жизни было и не такое, мастер Шардлейк. Мне пришлось самой пробивать себе дорогу. Хотя моя мать тоже служила при дворе.

— Да, Барак мне рассказывал.

— Она была швеей, шила ливреи для телохранителей королевы. Работала при Катерине Арагонской, потом при Анне Болейн.

— Вот как?

— Да. А семь лет назад, во время чумного поветрия, она умерла.

— Мне очень жаль, — мягко откликнулся я. — Тогда многие лишились близких. В том числе и я.

— Мне было тогда двенадцать лет. На всем белом свете некому было обо мне позаботиться, кроме бабушки. Но она была так стара и больна, что мне самой приходилось заботиться о ней.

— Наверняка вам пришлось несладко.

— Я никогда не знала, кто мой отец. Но думаю, он человек благородных кровей, — сказала Тамазин, и в глазах ее на мгновение вспыхнули гордые огоньки. — Моя мать говорила, что он занимал при дворе важный пост.

— Вот как?

— Да. Должно быть, он принадлежал к числу высокопоставленных придворных.

«Скорее всего, он служил портным», — мысленно поправил я, с сожалением взглянув на Тамазин. Наверняка мать придумала сказку об отце благородных кровей, чтобы утешить дочь, подсластить горечь незаконнорожденности.

— Вижу, сэр, слова мои не вызвали у вас особого доверия, — проницательно заметила девушка. — Но я верю, что отец мой был не из простых. И горжусь этим. Хотя, поверьте, мне пришлось вытерпеть немало оскорблений. Люди ведь очень жестоки.

— Да, это так, — кивнул я. — И вы поступаете правильно, не обращая внимания на насмешки жестоких людей.

«А как следует поступать, если жестокой насмешки тебя удостоил сам король?» — мысленно задал я вопрос самому себе.

— Бабушка посоветовала мне воспользоваться тем, что чума унесла многих швей, и занять место матери, — продолжала Тамазин. — Я так и сделала, сэр. Пришла к управляющему двором и сказала, будто я искусная швея. Хотя, скажу вам честно, тогда я едва умела делать несколько стежков.

— Как видно, вы всегда умели обводить людей вокруг пальца, — усмехнулся я.

— К этому меня вынудила жизнь, сэр, — нахмурившись, проронила Тамазин. — Только обман недолго оставался обманом. Я работала день и ночь и вскоре действительно стала искусной швеей. Другие девушки, те, что работали вместе с матерью, учили меня в память о ней. Нам, беднякам, приходится всячески изворачиваться. Я должна была кормить себя и бабушку, а швеям неплохо платят. К тому же, работая при дворе, я ощущала себя в безопасности.

— Я все понимаю. И не осуждаю вас.

— Так что мне сызмальства пришлось научиться жить своим умом.

— Как и Бараку.