Соверен - Кристофер Сэнсом (2008)

— Здесь, на севере, весть о разрыве с Римом повергла всех в ужас. Мы понимали, что теперь, когда королевой стала поборница реформ Анна Болейн, к власти придут еретики, подобные Кромвелю. Так и произошло в действительности.

— В ту пору я тоже был ярым поборником реформ, Джайлс, — не преминул сообщить я. — С Кромвелем я был хорошо знаком еще до того, как он поднялся к вершинам власти.

Джайлс вперил в меня испытующий взгляд. Оказывается, глаза его могли быть чрезвычайно острыми.

— Судя по тому, что вы говорите в прошедшем времени, ныне вы не являетесь ярым поборником реформ? — осведомился он.

— Да, пыл мой изрядно угас. Впрочем, в стан папистов я тоже не переметнулся.

— Что до Мартина, то пыл его казался неугасимым. Никогда прежде не встречал я человека, столь ревностно отстаивающего свои убеждения.

— Так он был реформатором?

— Напротив, папистом. Сторонником королевы Катерины. Разумеется, участь первой супруги короля не могла не возбуждать сочувствия. Она прожила с Генрихом более двадцати лет, неизменно оставаясь его верной и преданной спутницей. И король поступил до крайности жестоко, бросив ее ради Анны Болейн. Однако и я, и мой племянник понимали, что дело тут не только в новом увлечении Генриха. Королеве Катерине перевалило за сорок, и она более не могла иметь детей. У короля была только дочь, а он жаждал иметь наследника мужского пола. У него оставался один лишь выход — жениться на молодой женщине, способной родить ему сына. Иначе династия Тюдоров кончилась бы с его смертью.

— Да, наследник был ему необходим.

— В то время многие из нас полагали, что лишь от королевы Катерины зависит, сохранится ли в Англии истинная религия, — продолжал Ренн. — Все могло сложиться иначе, если бы она последовала разумному совету Папы и отправилась в монастырь, предоставив королю возможность жениться вновь.

Старый законник сокрушенно покачал головой.

— Но королева была по-женски упряма и недальновидна. Она настаивала на том, что Господь благословил их брак и лишь смерть разлучит ее с Генрихом. А в результате случилось то, чего сама королева опасалась больше всего, — страна оказалась в пучине религиозной розни.

— Да, как это ни парадоксально, именно королева Катерина, рьяная католичка, некоторым образом спровоцировала реформацию.

— Увы, Мартин не видел этого парадокса. Он был неколебимо убежден в том, что король обязан хранить верность Катерине Арагонской. И о своих убеждениях он объявил нам за столом.

Джайлс вновь окинул комнату глазами.

— Признаюсь откровенно, я пришел в ярость. Ведь в отличие от этого юнца я прекрасно понимал, что несговорчивость королевы вынудит ее супруга пойти на разрыв с Римом. Так в конце концов и случилось. Теперь, когда обе королевы, и Катерина Арагонская, и Анна Болейн, мертвы, кажется странным, что мы вели из-за них столь жаркие споры. Но в ту пору мы, сторонники прежней религии, разделились на два лагеря. Люди здравомыслящие, подобно мне, ждали от королевы уступок, а упрямцы, подобные Мартину, этих уступок отчаянно не желали. Да, Мэтью, тогда мы наговорили друг другу много неприятных вещей, — признал Ренн, покачав своей львиной головой. — Родители Мартина встали на сторону сына, и это лишь усугубило мой гнев. Я понял, что прежде он не раз обсуждал с ними свои политические взгляды. Мысль о том, что он был столь скрытен со мной, своим покровителем и наставником на стезе закона, была мне чрезвычайно обидна.

В голосе Джайлса послышалась невольная горечь.

— Но почему вы решили, что с родителями он был откровеннее, чем с вами? — спросил я. — Возможно, его родители просто решили поддержать сына.