Беглецы - Нил Шустерман (2012)

Сказав это, Адмирал делает нечто невероятное. Он засовывает в рот руку, хватается пальцами за челюсть и вырывает зубы изо рта. Глядя на Коннора бешеными глазами, он бросает нечто, похожее на зажим из розовой пластмассы на стол, где он от удара разваливается на две половинки.

Коннор кричит от ужаса. Перед ним на столе лежат два ряда белоснежных зубов. Они вправлены в розовые десны. Но крови нет. Почему нет крови? Во рту Адмирала ее тоже не видно. Зато лицо преобразилось — щеки ввалились, а рот стал похож на темную пещеру, обрамленную безжизненными, обвисшими губами. Коннор даже не может решить, что ужасней — лицо Адмирала или эти вырванные, но не кровоточащие челюсти.

— Это вставные челюсти, — говорит Адмирал. — Раньше, когда не было разборок, ими часто пользовались. Но теперь они никому не нужны. Действительно, кто захочет носить во рту куски пластика, когда за ту же цену, даже за половину, можно приобрести полный набор зубов, принадлежавший раньше молодому, здоровому парню? Мне пришлось заказать челюсти в Таиланде, здесь их просто больше не делают.

— Я… не понимаю… — признается Коннор, глядя на вставные челюсти. Вспомнив что-то важное, он резко оборачивается, чтобы взглянуть на фотографию улыбающегося мальчика, висящую на стене. Адмирал смотрит туда же.

— Это мой покойный сын, — говорит он. — У него была такая же улыбка, как у меня, и вставные челюсти сделали согласно отпечаткам его зубов.

Безусловно, услышать такое объяснение куда приятней, чем найти подтверждение россказням Роланда.

— Простите, сэр, — говорит Коннор.

Принимает Адмирал извинения или нет, неясно. Однако и не отвергает, что само по себе уже неплохо.

— На деньги, которые я получаю, отправляя людей на работу, мы кормим оставшихся здесь ребят. Кроме того, они идут на оплату убежищ и складов, где мы прячем тех, кого нашли на улице. На них я покупаю самолеты, чтобы привезти ребят в багажном отделении. Кроме того, приходится давать взятки куче официальных лиц, чтобы те, кому положено следить за нами, смотрели на происходящее сквозь пальцы. Оставшиеся средства уходят тем, кто достигает совершеннолетия и отправляется в путешествие по нашему жестокому миру, в котором без денег никак. Так что, как видишь, я действительно работорговец, если тебе так нравится это определение, но не такое уж чудовище, как ты подумал.

Коннор снова смотрит на стол. Вставные челюсти все еще там — лежат, покрытые слюной, слегка поблескивая в лучах лампы. Он хочет взять их и подать Адмиралу в качестве жеста доброй воли, но потом решает, что это слишком отвратительное занятие. Пусть уж Адмирал как-нибудь сам справится с этим делом.

— Ну что, веришь тому, что я тебе здесь рассказал? — спрашивает Адмирал.

Коннор пытается еще раз все как следует обдумать, но на него свалилась такая масса информации, что мозг просто отказывается обрабатывать ее. Стрелка внутреннего компаса вертится как бешеная. Правда и домыслы, факты и заблуждения — все смешалось в голове в какой-то чудовищный коктейль. Отличить одно от другого решительно невозможно.

— Ну, наверное, — говорит наконец Коннор.

— Можешь мне поверить, — говорит Адмирал. — Впрочем, ты увидишь сегодня и более страшные вещи, чем старческие вставные челюсти. Мне нужно убедиться в том, что доверие к тебе оправданно.

* * *

В полумиле от старого президентского лайнера, в четырнадцатом ряду, на месте под номером тридцать два, стоит списанный самолет с логотипом «FedЕх» на борту. Его поставили на стоянку больше месяца назад, и никто с тех пор его не двигал.

Адмирал попросил Коннора отвезти его к лайнеру на электромобиле, в котором он привык передвигаться, но сначала достал из стола пистолет. «Превентивные меры» — так охарактеризовал свои действия Адмирал.