Судный день - Адриан ДАже (2011)

О’Коннор нашел бар «Будда» неподалеку от берега озера и тут же мысленно составил план отступления. Над главным входом висел флаг Тибета. Фигурки и изображения Будды придавали этому желтовато-коричневому зданию в испанском стиле восточный колорит; внутри находился еще один громадный деревянный Будда, составлявший часть декорации под названием «Апокалипсис сегодня». О’Коннор быстро пробежал взглядом по толпе посетителей в полумраке бара на первом этаже. Народу было много, но О’Коннор быстро определил, что большинство составляли туристы, игравшие в бильярд и курившие «травку», — времяпровождение, которое считалось в Сан-Педро de rigueur, обязательным. Он еще раз проверил, не следят ли за ним, и стал подниматься по лестнице на второй этаж.

Большие, беспорядочно разбросанные подковообразные кабинки были забиты туристами и местными — за исключением одной, в самом дальнем углу. О’Коннор сразу же узнал Дженнингса. Тот сидел рядом с юношей, которому, по прикидкам О’Коннора, было лет пятнадцать, не больше. Дженнингс прихлебывал виски, а парень — то, что выглядело как кока-кола, хотя О’Коннор сильно сомневался, что в стакане у парня было именно это.

О’Коннор поднялся на еще один пролет лестницы и попал в бар на крыше, откуда во все стороны открывался вид на темные воды озера. Здесь также было полно туристов. Сладковатый приторный запах травки тяжелым облаком висел и на балконе, где спиной к О’Коннору стояли два бывших «морских котика». У одного из них была аккуратная бородка, но короткие стрижки все равно безошибочно выдавали в них военных. О’Коннор спустился обратно, где в этот момент Дженнингс возвращался от стойки, неся еще один виски для себя и «кока-колу» для мальчика. Когда монсеньор положил свою руку на бедро парня, О’Коннора передернуло, и ему пришлось сдерживать горячее желание нарушить конспирацию и освободить этого, по сути, ребенка из грязных лап священника. Но вместо этого он вышел на главную улицу и отправился по ней мимо поздних прохожих, шуршащих по булыжной мостовой «тук-туков» и ярко раскрашенных зданий, на одном из которых было нарисовано изображение Христа — покровителя Сан-Педро-ла-Лагуна.

О’Коннор достиг конца крутого подъема, даже не сбив пульс. Остановившись возле магазинчика, он немного подождал, чтобы оглядеть всех присутствующих на едва освещенной площади и проанализировать планировку большой церкви с побеленными стенами, которая стояла на вершине холма напротив. «То маленькое строение сбоку, должно быть, и есть домик священника», — решил он. Он направился к нему по периметру площади, оставаясь в тени пальм и деревьев церковного сада.

Замок оказался элементарным, и О’Коннор тихо прикрыл за собой дубовую дверь. Он включил карманный фонарик и приступил к систематическому осмотру жилища Дженнингса. Кухонный стол, выполнявший также роль письменного стола, не представлял никакого интереса. Точно так же, как кухонная зона и небольшая ванная комната, но когда он заглянул в шкаф под лестницей, он, как и Дженнингс чуть раньше, обнаружил там акваланг. По узенькой лестнице О’Коннор взобрался наверх, в мезонин под самой крышей, где находилась спальня. На дне шифоньера О’Коннор нашел небольшой чемоданчик. Вскрыв замок, он увидел там стопку выпусков «НАМБЛА бюллетин» — официального журнала гомосексуалистов из Североамериканской ассоциации бойлаверов. Обложку самого верхнего журнала украшала фотография молодого парня, на которой рукой Дженнингса было написано: «Очень хорош».