Судный день - Адриан ДАже (2011)

Русское грузовое судно ударило «Вильгельм Колер» с правой стороны посередине между капитанским мостиком и кормой. Оно врезалось в поржавевшие листы борта с ужасным скрежетом. Ребекка потеряла сознание, ударившись головой о железную переборку. Ариэль одной рукой держал обмякшее тело сестры, а другой отчаянно вцепился в какую-то стойку.

Русский капитан сразу же дал команду «полный назад», после чего очень медленно, под зловещий скрежет стали о сталь, русское судно высвободилось из захвата «Вильгельма Колера». Тонны ледяной воды ринулись в кормовые отсеки углевоза, и «Вильгельм Колер» угрожающе наклонился на правый борт; в брошенные открытыми двери переборок пенясь хлынуло море.

— Спустить спасательную шлюпку! — взревел Гекоглан.

Один из матросов пытался отвязать веревки шлюпки с правого борта, но безрезультатно. Мустафа Гекоглан уже много лет не проводил учений по спуску спасательных шлюпок, и шкивы на шлюпбалках намертво заржавели. Гекоглан слетел со своего мостика вниз на сильно накренившуюся палубу.

— Спускай ее! — закричал он, повиснув на веревках, но маленькая деревянная лодка продолжала болтаться на шлюпбалках, как пьяная.

«Вильгельм Колер» вздрогнул и, наклонившись под углом более сорока пяти градусов, сбросил Ариэля с Ребеккой вместе с остальными детьми, тоже покинувшими каюты под палубой, в ледяное море.

Кашляя и сплевывая морскую воду, Ариэль всплыл на поверхность неподалеку от раненого старого парохода.

— Ребекка! Ребекка! — завопил он, отчаянно пытаясь найти сестру в темной маслянистой воде.

19

Стамбул

Альберто Феличи подался вперед на потертом, но очень удобном кресле, стоявшем в заставленном книгами кабинете архиепископа Ронкалли в посольстве Ватикана на улице Ульчек Сокак.

— Разумеется, кардинал-секретарь с сочувствием относится к тяжелому положению любых угнетенных, ваше превосходительство, но вы должны также понимать, что в этой игре ставки гораздо выше, чем судьбы евреев, — настаивал он.

— Было бы интересно услышать, что вы считаете более высокими ставками, чем жизни детей, — ответил Ронкалли с каменным выражением лица. — Гитлер и Третий рейх представляют серьезную угрозу миру на земле.

— Кардинал Пачелли не разделяет ваших взглядов. Он считает, что коммунизм представляет собой гораздо большую угрозу для святой Церкви, чем Гитлер, — многозначительно добавил Феличи, — а сейчас, когда Папа тяжело болен, вполне возможно, что именно кардинал Пачелли станет тем, кто займет место Рыбака.[64]

— Это дело следующего конклава. А вы, синьор, не считаете дурным тоном обсуждать кандидатуру следующего Папы еще при жизни действующего? — Неприязнь Ронкалли к этому папскому посланнику, в одночасье превратившемуся в итальянского банкира, нарастала с каждой минутой. — В настоящее время Стамбул остается одним из основных путей бегства для евреев. Нацисты лишили их всего, что у них было, и мне нужно больше средств, чтобы помогать им. Но еще более важно, чтобы Рим понял: фашисты проводят массовые убийства. И вместо того, чтобы посылать поздравительные телеграммы ко дню рождения Гитлера, кардиналу Пачелли следовало бы убедить Папу осудить эту бойню в самой суровой из возможных форм. Если Ватикан не осудит этот геноцид, на кого нам еще надеяться?

— Вы, похоже, не понимаете, ваше превосходительство… — Протесты Феличи были прерваны настойчивым звонком телефона, стоявшего на письменном столе Ронкалли.

— Анджело Ронкалли. — Архиепископ наклонился вперед к черному пластмассовому микрофону.

— Анджело, это Мордекай Гершель. В Босфоре произошла жуткая катастрофа. «Вильгельм Колер» столкнулся с русским грузовым судном и затонул.

— О, нет… а дети?

— Мы пока не знаем. Я сейчас еду в район Кандилли. Теперь у нас, вероятно, не будет возможности переправить детей в Палестину, но есть другой пароход, который завтра вечером уходит в Центральную Америку. Я буду держать вас в курсе.