Роберт недовольно взглянул на парня и вернул внимание Генриетте.

– Хорошо. Они будут молчать, – спокойно сказал мужчина. Он подошел к соседнему с девочкой креслу и присел. – Мы догадывались, что ты слышишь мысли. Почему не признавалась?

Гера отвела взор в сторону, промолчала. Роберт вздохнул.

– Ты правда из «Элиты»?

Девчушка встрепенулась и с мольбой в голосе прошептала:

– Я не хочу обратно, пожалуйста.

– Мы не отправим тебя обратно, можешь не бояться. Что бы ты ни рассказала, мы не выгоним тебя.

Генриетта оглядела напряженных ребят, словно ища в их мыслях подтверждение.

– Из какой ты «Элиты»? Сочи? Краснодар? Ростов?

– Из главной, – несмело ответила девочка.

– Из Питерской? – удивился Роберт. – Ты пришла к нам из Санкт-Петербурга? Как?!

Эллен была изумлена не меньше остальных.

«Как семилетний ребенок может совершить такое путешествие в одиночку?»

– Сначала на самолете, потом на автобусе, потом пешком.

– И как ты узнала, где нас искать?

– Вы правильно думаете.

– Мысли Джиллиан, – выдохнул Роберт. Девочка кивнула и мельком взглянула на Эллен. Мужчина продолжил допрос:

– Ты говоришь, что в «Элите» больше нет телепатов, ты в этом уверена?

– Их убили, – выдала Генриетта. – Виктор Романович не хотел, чтобы кто-то слышал его мысли. Он не доверял телепатам, потому что они знали все его планы.

– Поэтому ты убежала?

– Нет. Папа попросил не трогать меня.

– Твой отец работает на него?

Малышка не спешила с ответом. Она легонько покачивалась взад-вперед, глядя в одну точку. Роб знал, как резко девочка умеет заканчивать разговоры, поэтому не напирал, ждал. Гера все же решила открыться:

– Папа – главный в лаборатории и друг Виктора Романовича, а мама – разработчик в отделе устранения.

Роберт пригладил усы и посмотрел на Георгия Марковича. Тот на мгновение закрыл глаза и тяжело вздохнул. Эллен стало не по себе, когда она представила, чем могут занимать в отделе с таким пугающим названием.

– И почему ты ушла от родителей к нам? – настороженно поинтересовался Роберт.

Генриетта съежилась больше прежнего, уставилась в книжный шкаф.

«Все! Теперь из нее ни слова не вытянешь!» – была уверена Эллен, но девочка неожиданно разоткровенничалась:

– Я им не нужна. Они любят свою работу. Не меня. Хотя папа всегда переживал за меня. Но все равно ничего не делал. То есть не мог. Виктор Романович не отпустил бы его на другую работу. А мама…

Генриетта умолкла. Эллен впервые увидела в ней напуганного, а не пугающего ребенка. В ее черных глазках не пылала злость, а томилась печаль. Даже говорила девочка по-другому.

– А мама, – повторила она, – просто любит убивать.

Эллен вздрогнула. Из уст семилетней девочки эти слова прозвучали чудовищно.

– Мне не нравилось слышать ее мысли. Даже дома она только и думала о своих планах, которые разрабатывала для клиентов «Элиты». Она придумывала убийства, даже когда укладывала меня спать. А они потом снились мне.

Эллен искренне сочувствовала малышке. Она как никто знала, каково жить с кошмарами по ночам!

– Я не могла с ней больше оставаться. И в Институте больше не могла быть. Спать мы уезжали домой, а днем все время были там. А там, – с ужасом произнесла Гера, – еще больше таких мыслей. И мысли тети Джилли когда-то были плохими.

Алекс хмыкнул, опустил голову. Эллен ощутила весь спектр его эмоций: от ненависти до тоски.

– А потом она стала меняться. Я заметила это. Мысли стали интересными. Каждый день новыми. Я все время ходила за ней и слушала, как она вспоминает их, – малышка кивнула на Эллен с Алексом. – Виктор Романович давал ей таблетки, чтобы она не думала о прошлом. Но она все вспомнила, когда поняла, что за ней следит сын. Виктор Романович тоже заметил, что тетя Джилли изменилась. Как-то раз он подошел ко мне и сказал: «Расскажи мне то, что я хочу знать».