Черные кувшинки - Мишель Бюсси (2017)

Он коснулся ладонью ее голого колена. Стефани не сдержалась — это было сильнее ее. Ее переплетенные ноги охватила мелкая дрожь. Когда она заговорила, в ее голосе не было ни следа былой уверенности:

— Вы странный человек, инспектор. Сыщик… Любитель живописи… Любитель поэзии…

Вместо ответа Серенак перелистнул несколько страниц.

— Вот. Все та же глава шестьдесят четыре, чуть дальше. Помните? «Я увезу вас туда, где никто вас не знает, даже мотоциклисты… Где вы обретете свободу выбора… Где мы сами станем решать нашу судьбу…»

Он бессильно опустил руку, державшую книгу, словно та весила не меньше тонны. Вторую руку он положил на ее все еще дрожащее бедро, как будто успокаивал плачущего младенца.

Они некоторое время молчали.

Первым магию этой минуты нарушил Серенак. Отступив назад, он накрыл ладонью листок с записью показаний учительницы.

— Простите, Стефани. Но вы сами предложили мне прочитать этот роман.

Стефани Дюпен закрыла лицо руками. Что она от него прятала — волнение, слезы, усталость?

— Только не смешивайте все в одну кучу… Я тоже читала Арагона. Я вас поняла: вы оставляете мне свободу выбора. Будьте спокойны, я сумею распорядиться своей судьбой. Лоренс, я ведь вам уже говорила… Я не люблю своего мужа. Мало того, сделаю вам еще одно признание: наверное, я в скором времени с ним расстанусь. Эта мысль давно во мне зреет… Знаете, как большая река течет спокойно по равнине, пока не оборвется водопадом… То, что случилось в последние дни, напоминает этот водопад. Понимаете, что я имею в виду? Но все сказанное не отменяет того простого факта, что он невиновен. Ни одна женщина не бросит мужа, сидящего в тюрьме. Бросить можно только свободного человека. Понимаете, Лоренс? Я не откажусь от своих показаний. В то утро я занималась любовью с мужем. Мой муж не убивал Жерома Морваля.

Серенак, ни слова не говоря, протянул учительнице лист бумаги и ручку. Она поставила под ним свою подпись не читая и вышла из кабинета. Серенак опустил глаза к последним строчкам 64-й главы «Орельена».

«Он смотрел, как она убегает. Плечи у нее горбились, словно ей было не под силу двигаться так быстро. Ее невероятное признание пригвоздило его к месту. Да нет же, она лгала! Нет. Она не лгала».

Как долго он просидел один, прежде чем в дверь постучал Сильвио Бенавидиш? Несколько минут? Час?

— Входи, Сильвио.

— Ну что?

— Она стоит на своем. Покрывает мужа…

Сильвио Бенавидиш покусал губы.

— Может, оно и к лучшему…

Он опустил на стол пачку бумажных листов.

— Вот, только что пришло. Пелисье, это графолог из Руана, изменил свое мнение. Проведя более глубокое исследование, он пришел к выводу, что надпись, вырезанная на крышке ящика для красок, не могла быть сделана рукой Дюпена.

В комнате повисла напряженная тишина.

— А теперь держитесь, патрон, — продолжил Бенавидиш. — Эксперт утверждает, что надпись сделана ребенком. Ребенком лет десяти. Он уверен на сто процентов.

— Черт, — пробормотал Серенак. — Это что еще за хрень?

Мысли путались у него в голове. Но Бенавидиш еще не закончил.

— Это не последний сюрприз, патрон, — сказал он. — Мы получили анализ образцов крови, оставленной на ящике. Сомнений нет: кровь не принадлежит ни Жерому Морвалю, ни Жаку Дюпену. Эксперты еще работают…

Серенак встал и пошатнулся.

— Ты что, хочешь сказать, что было еще одно убийство?

— Не знаю, патрон. Если честно, я вообще перестал соображать что к чему.

Лоренс Серенак принялся мерить шагами комнату.

— Хорошо, хорошо. Я все понял, Сильвио. У меня нет другого выхода, кроме как отпустить Жака Дюпена. Судебный следователь снимет с меня башку. Хотя мы продержали его в камере меньше пяти часов…

— Лучше так, чем допустить ошибку.