В дурном обществе - Энн Грэнджер (2013)

До этой минуты я и не понимала, что мое лицо выдает мое состояние. К бренди я отнеслась благосклонно, хотя обычно не пью. Я бессвязно попросила прощения за то, что побеспокоила ее. Большая, старомодная пишущая машинка, за которой надо сидеть выпрямив спину, как собака, которая «служит», по-прежнему стояла на столе, а сбоку от нее лежала стоика, как мне показалось, свежеотпечатанных листов.

Дафна пылко покачала головой:

— Не извиняйтесь, пожалуйста! Что случилось?

Я не могла рассказать ей всего, поэтому ограничилась следующим:

— Умер один мой знакомый старик. Его звали Алби Смит. Он был просто старым бродягой, но раньше, много лет назад, выступал в варьете с дрессированными пуделями. Он… — Я помолчала. — Какой-то любитель бега трусцой увидел его в канале и вызвал полицию.

— Ах ты, господи! — Дафна наклонилась вперед, положив ладони на костлявые колени. Сегодня на ней были другие домашние носки, связанные вручную.

— Помню, много лет назад, — сказала она, — я видела дрессированных собачек… кажется, они выступали в Королевском театре в Портсмуте. Они показались мне очень умными. Одна из них возила другую в колясочке.

— Может быть, вы видели именно Алби, — сказала я.

Но имени дрессировщика Дафна, конечно, не помнила, да и вообще Алби, скорее всего, выступал под псевдонимом.

— Почему он свалился в канал? — спросила Дафна.

— Полицейские считают, что он был пьян. То есть он, наверное, и был пьян.

Как он напился — вопрос другой, и Дафны он не касался.

Зато касался меня. Я должна была убедиться, что Алби проведет предыдущую ночь в безопасном месте. По крайней мере, я могла бы пойти вместе с ним к Джонти, а потом проводить обоих стариков в надежное убежище, где они могли бы вдали от посторонних глаз напиться до бесчувствия.

— О чем вы сейчас думаете? — спросила Дафна.

— Вчера ночью я видела его. Предлагала отвести его в приют, но он и слышать не желал…

— Там могло не оказаться свободного места, — заметила Дафна. — И если он сам не желал идти, вы не могли его заставить.

Я очень обрадовалась, услышав слова утешения.

— Как по-вашему, — спросила я, — у пуделей есть душа?

Задавая такой вопрос кому угодно, кроме Дафны, я бы чувствовала себя полной дурой. Моя же хозяйка и глазом не моргнула. Немного подумала и ответила:

— Не знаю. Да и никто не знает, правда?

— Сержант Парри, который приходил сообщить мне о смерти Алби, сказал: где бы Алби сейчас ни находился, ему там лучше, чем здесь.

— Ах, — вздохнула Дафна, — мы и этого не знаем. То, что он был бродягой, еще не значит, что он предпочел бы быть именно там, а не здесь — где бы это «там» ни находилось. С другой стороны, нет никаких оснований полагать, что сейчас ему плохо. Почему ему должно быть плохо? Лично я верю в переселение душ. Если я права, у Алби есть надежда начать все сначала. С другой стороны, если есть загробная жизнь, мне кажется логичным, что в загробной жизни все устроено гораздо лучше, чем здесь, у нас. Возможно, здесь ему и не было места, но там — на небесах или где-то еще — непременно должно найтись. По-моему, загробная жизнь такая, какой мы себе ее представляем. В случае вашего знакомого нечто вроде всегда открытой теплой ночлежки с неограниченным количеством коек.

— Надеюсь, там его не заставляют принимать ванну, — вздохнула я.

— Грязное тело не обязательно означает нечистую душу! — Дафна негромко кашлянула. — Я вовсе не претендую на авторство афоризма. Этому меня научили в воскресной школе сто лет назад. Помню, мы пели: «Ваши души будут чище штукатурки на стене!» Впрочем, не уверена, что правильно запомнила слова. Но мы так пели.

— Мне хочется думать, — сказала я, — что у всех нас есть душа, и у животных тоже. Где бы Алби сейчас ни находился, надеюсь, что Чау-Чау, Мими и Фифи тоже с ним, что они снова вместе.