Солнце в руке - Буало-Нарсежак (1999)

И тут я поняла, что упустила свой последний шанс. Что мне стоило сказать: миллионов тридцать или сорок! Наверняка этот человек примерно в такую сумму мог оценить размер возможного трофея. Но триста миллионов! От этой цифры на него повеяло чем-то фантастическим, чем-то из области местных легенд, населенных гномами и феями. Он бережно проводил меня до лестницы, а когда я попросила его сохранить наш разговор в тайне до возвращения Жана-Мари, он, не в силах скрыть иронии, ответил: «Будьте уверены, мадемуазель, мне и в голову не придет кому-нибудь пересказывать вашу историю!»

Ван Лоо был ошеломлен. Он правильно оценил ситуацию. Состояние Жана-Мари не слишком его беспокоило. И он и я, мы оба знали, что кессонная болезнь бывает смертельной, когда она поражает человека внезапно, подобно инфаркту, но знали и то, что она может развиваться исподволь, в виде паралича или мозговых нарушений, а раз Жан-Мари не умер сразу, то он, видимо, все-таки выкрутится, хотя и не без осложнений. А вот он, бедный Ван Лоо, рискует потерять куда больше, чем жизнь, — состояние! Ах, с какой легкостью богачи готовы забыть о собственных вожделенных мечтах, едва жизнь пожестче дернет их за поводок! Теперь Ван Лоо беспрестанно стонал: «Держать золото в руках и сделать такую глупость! Ведь я могу потерять все! Дурак, недотепа! И зачем только я вас послушал?! Это вы меня подбили!»

Эти приступы отчаяния случались с ним ежедневно и делали его почти жалким. Мне бы радоваться, но состояние Жана-Мари не располагало к веселью. Иногда отчаяние сменялось в нем яростной злобой, на которую я отвечала откровенным презрением. Тетка больше не смеет задавать мне вопросы. За нашей дуэлью искоса наблюдают и обе служанки. Когда раздался телефонный звонок и мне сообщили, что моим делом заинтересовалось Управление госимущества, я даже не почувствовала никакой радости. Просто сообщила новость Ван Лоо и с полным безразличием отправилась на очередной допрос. Со мной обращались предельно почтительно, очевидно, в память об авторитете Ронана. К тому же за своей спиной я ощущала незримую поддержку замка и маркизы… Думаю, что им доставило бы огромное удовольствие послать меня к черту.

— И все же, мадемуазель, как вы объясните, что такой решительный человек, каким был Ронан Ле Юеде, и пальцем не пошевелил, чтобы поднять на поверхность этот клад? Стоило ему только сказать! Он получил бы любую помощь!

Само собой разумеется! Они были кругом правы. Разве им объяснишь, что, владея этой тайной, Ронан чувствовал себя богаче, чем если бы держал в руках все золото мира! Золото нужно было ему не для того, чтобы тратить, а для того, чтобы было о чем мечтать. Это был его маленький праздник, его волшебная сказка. Он не спешил посвящать в тайну внука, а когда все-таки решился, обставил это посвящение торжественностью средневековой церемонии, когда дряхлый сеньор передает преемнику символ своей магической власти. Скажи я им так, они рассмеялись бы мне в лицо — как рассмеялся Ван Лоо, едва я попыталась рассказать ему, каким человеком был Ронан. «Чокнутый!» — все больше злясь, бросил он. Страх и гнев уже начали туманить его разум.

— Велика хитрость нырнуть на дно! — кипятился он. — Да дайте мне снаряжение, и я вам вытащу золотой слиток! — Часом позже он уже так не думал и предлагал нанять ныряльщика из частного агентства. — Если можно нанять телохранителя, то почему нельзя пригласить помощника для конкретного дела? А? По-моему, это не так уж глупо!

Я не сдержалась и пожала плечами.

— А назавтра, бедный дружок, сюда явятся те, от кого вы прячетесь. Мне кажется, в том мире, где пользуются услугами телохранителей, новости распространяются быстро.

Он готов был броситься на меня.

— Можно подумать, что лично вам доставит удовольствие, если я разорюсь!