Солнце в руке - Буало-Нарсежак (1999)

— Попросив его взмахнуть ресницами, чтобы сказать «да», и держать их закрытыми, если «нет». Это единственный способ, позволяющий установить с ним контакт. Правда, еще неизвестно, сохранит ли он способность управлять веками. И еще менее известно, захочет ли он с нами говорить. Некоторые такого рода больные предпочитают хранить молчание.

И вот уже целую неделю Кларье дважды в день, утром и вечером, отправляется к раненому.

— Доктор, вы меня слышите?

Глаза не двигаются. Подходит Кэррингтон.

— Очнись, старина! Не бойся, это не страшнее, чем тогда при высадке десанта.

Ничего.

Попытала счастья и Мод:

— Это я, Мод. Вы ведь хорошо знаете меня, я Мод!

Ничего.

— Довольно! — вмешивается Клеманс, могучего телосложения нормандка, что ухаживает за Аргу, моет его и пудрит тальком. — Я воспитала семерых детей, — говорит она шутливо. — Наш доктор Аргу сейчас тоже ребенок, только побольше ростом. Вот увидите, он заговорит со мной.

Кларье сумел добиться, чтобы ему выделили соседнюю с квартирой Аргу комнату, и, с облегчением распрощавшись с тулузским тенором, устроился неподалеку от раненого. А поскольку обе комнаты соединялись между собой, комиссар может без труда следить за всеми приходами и уходами, за всеми визитами посетителей и дежурством сиделок. Время от времени выслушивает отчет инспектора Каррера. Не оставляет без внимания даже болтовню Марселя. И так уж получилось, что именно от него он узнал, какой нежелательно широкий размах принял скандал. Расцвеченное всякого рода комментариями и рассуждениями на тему допустимости применения эвтаназии, дело Аргу уже перекочевало на первые страницы газет. Да и анонимные письма по-прежнему приходили в клинику: «Неужели вы позволите доктору Аргу умереть, подобно Антуану?», «Жалость — новая находка убийц!», «Состоится ли суд над четырьмя сиделками?».

Дивизионный бригадир то и дело торопит Кларье. «Мне нужны результаты, старина. Мне становится все труднее заступаться за тебя!» И Кларье, прижав ладони к вискам, думает и думает над загадкой, крутя ее то так, то эдак… Или в который раз начинает искать неведомую улику в квартире раненого. Если бы только он мог знать, что находится в завещании! Но нотариус категорически отказался вскрывать его. Доктор Аргу, мол, еще не умер. Он может прийти в себя и изменить завещание, тем более что он знает, кто напал на него; это обстоятельство вполне способно подтолкнуть его внести поправки в первоначальный текст. Но, впрочем, кто сказал, что завещание должно непременно указать на виновного? Неужели тот настолько глуп, что пойдет навстречу подозрениям? И наконец, кого доктор мог выбрать в качестве возможного наследника? Если исходить из простой логики, то им должен стать кто-то из его ближайших друзей: Уильям Кэррингтон, доктор Мелвилль или Мод. Дальних родственников искать бессмысленно, поскольку Аргу имел лишь двоюродных братьев, мелких торговцев, совершенно неспособных получать прибыль со знаменитой молекулы «бета»! Но можно ли подозревать в совершенном злодействе кого-нибудь из этой троицы, ведь каждый из них был тесно связан с раненым? Но если отбросить эту версию, где искать другую?

Конечно, соблазнительно было представить дело как попытку мести. Но кому мог причинить столь сильное неудобство человек, чья жизнь читалась, как открытая книга?