Из царства мёртвых - Буало-Нарсежак (1995)

Прошагав добрых пять минут, Эрмантье понюхал воздух. Обычно запахи кузницы слышны были издалека, а ночью всегда находились две-три собаки, которые от страха яростно лаяли у своей конуры. Сколько же времени прошло с тех пор, как он двинулся в путь? Трудно сказать. Шел-то он долго, но продвигался, видимо, не очень быстро. Ничего! Осталось совсем немного. И вдруг он заметил, что снова протягивает вперед руки. Тогда он сунул их в карманы, пытаясь доказать себе, что ничего не боится. И главное, не боится заблудиться. Пройти мимо деревни было просто нельзя, потому что дорога вела прямо туда, и даже перекрестка не было. Поэтому следовало шагать вперед и не отчаиваться. Да, но если шагаешь уже полчаса? Полчаса с избытком хватит, чтобы пройти километр, даже если идешь неуверенно и делаешь зигзаги — от одной обочины до другой. Наклонившись, он дотронулся до земли, хотя заранее знал, что пальцы его встретят шероховатую поверхность асфальта. Несколько встревожившись, он снова двинулся вперед. Его не покидало ощущение, что в окрестностях пусто, что вокруг простираются бескрайние луга. И мало-помалу, едва ли не против собственной воли, походка его стала менее уверенной, а руки сами собой вытянулись вперед, словно защищая грудь от возможного удара. Он боялся наткнуться на что-то, но, уж во всяком случае, не на деревню. Вскоре ему пришлось признать, что никакой деревни нет и уже никогда не будет. А между тем он следовал по единственной ведущей туда дороге. Но она, видно, вошла в сговор с Кристианой. Так вот почему они позволили ему уйти! Они верили дороге и ее коварству. «Ну, будет, — уговаривал себя Эрмантье, — нельзя предаваться таким мыслям. Дорога эта совершенно безобидна, и я хорошо ее знаю. С каждым шагом по этой дороге я удаляюсь от них и, следовательно, приближаюсь к спасению». Он шел и шел, решив двигать ногами до полного изнеможения. Так можно продержаться не один час. И тут он услыхал чьи-то шаги впереди себя. Он остановился. Незнакомец насвистывал. Башмаки его ритмично поскрипывали. Верно, какой-нибудь турист или крестьянин, отправившийся на поиски скотины, заблудившейся в болотах. Человек перестал свистеть, но продолжал идти вперед.

— Простите, — сказал Эрмантье, — где я сейчас нахожусь?

В ответ — ни звука.

— Я заблудился, — продолжал он. — Я перенес операцию и… очень плохо вижу.

Башмаки заскрипели снова. Они удалялись, набирая скорость.

— Очень прошу вас, — крикнул Эрмантье, — скажите мне, где я?

Он попробовал бежать вслед за прохожим, но тот со всех ног кинулся прочь, словно объятый неописуемым ужасом. Только каблуки громко стучали по асфальту. И долго еще было слышно, как он убегает. Наконец все смолкло, он исчез, а Эрмантье охватило страшное отчаяние. Неужели он хуже прокаженного, нечто вроде зловонной твари, при виде которой люди шарахаются, едва сдерживая крик! А может, мужчина узнал его и решил, что повстречался с мертвецом? Но тогда это кто-то из деревни. Какой деревни? Где она прячется, эта деревня, которая, похоже, и сама убегает от него этой странной ночью? Ну а если человек поднимет тревогу? И все-таки следовало двигаться дальше. Надо было во что бы то ни стало обратиться к какому-то человеческому существу. Скоро начнет светать, а рассвет — это предвестник погони.