Святилище - Кейт Мосс (2010)

Едва метрдотель скрылся, Маргарита передвинула ногу так, чтобы коснуться под столом ноги Дюпона, и опять с удовольствием увидела, как он вздрогнул и тут же отодвинулся.

— Право же, Маргарита! — пробормотал он, но в упреке не хватало убедительности.

Она сбросила туфельку и легонько погладила его ногой. Сквозь тонкий как паутинка чулок ощутила шов на его брюках.

— У них лучшая в Париже коллекция красных вин, — заговорил он сдавленно, словно не мог прокашляться. — Бордо, бургундское, все расставлено по ранжиру: сначала вина из прославленных виноградников, затем остальные в должном порядке, вплоть до самых простых, какие пьют буржуа.

Маргарита не любила красных вин, вызывавших у нее ужасную головную боль, и предпочитала шампанское, но она взяла за правило пить то, что ставит перед ней Жорж.

— Вы так умны, Жорж… — Она помолчала, оглядывая зал. — И как вы сумели добыть нам столик! Для вечера среды народу очень уж много.

— Просто надо знать, с кем поговорить, — сказал он, но видно было, что лесть ему приятна. — Вы здесь раньше не бывали?

Маргарита покачала головой. Педантичный до последней мелочи, Жорж коллекционировал факты и с удовольствием щеголял своими познаниями. Она, конечно, не хуже любого другого парижанина знала историю «Вуасин», но уже приготовилась изображать неведение. В тяжелые месяцы Коммуны ресторан повидал едва ли не самые жестокие стычки между коммунарами и правительственными войсками. Там, где сейчас ждали фиакры и двуколки, готовые доставить клиентов в любой конец Парижа, двадцать лет назад стояли баррикады: железные кровати, перевернутые телеги, тюфяки и патронные ящики. И она с мужем — с ее чудесным, героическим Лео — вместе они были на этих баррикадах, на один короткий и славный момент сравнявшись между собой в борьбе против правящего класса.

— После того как Луи-Наполеон потерпел позорное поражение под Седаном, — затянул Жорж, — пруссаки двинулись на Париж.

— Да-да, — пробормотала она, не в первый раз удивляясь, насколько же молоденькой он ее считает, если пересказывает для нее как историю то, что она видела собственными глазами.

— Когда началась осада и обстрелы, еды, разумеется, стало не хватать. Это был единственный способ преподать хороший урок коммунарам. Но, само собой, из-за этого пришлось закрыть многие лучшие рестораны. Нечем кормить, видите ли. Воробьи, кошки, собаки — все живое на улицах Парижа считалось благородной дичью. Даже животных из зоопарка забили на мясо.

Маргарита ободряюще улыбнулась:

— Неужели, Жорж?

— И чем же, вы думаете, в тот вечер угощали в «Вуасин»?

— Представить себе не могу, — проговорила она, округляя глаза в хорошо разыгранном простодушии. — Даже подумать страшно. Неужели змеями?

— Нет, — возразил он с довольным смешком. — Попытайтесь еще.

— Ох, прямо не знаю, Жорж. Крокодилом?

— Слоном, — торжествующе объявил он. — Блюдом, приготовленным из слоновьего хобота, представьте себе. Право, изумительно. Совершенно изумительно. Доказательство стойкости духа, вы согласны?

— О да, — согласилась Маргарита и тоже засмеялась.

Ей лето 1871 года запомнилось совсем другим. Недели голода, необходимость выстоять, поддержать безрассудного, страстного идеалиста-мужа и постоянный поиск еды для обожаемого Анатоля. Грубый черный хлеб с каштанами, и ягоды, собранные украдкой в ночном саду Тюильри.

Когда Коммуна пала, Лео удалось бежать, и он почти два года скрывался у друзей. Потом его все же схватили и едва не расстреляли. Больше недели Маргарита обходила все полицейские участки и суды Парижа, пока не узнала, что его уже судили и приговорили. Его имя попало в список на стене муниципалитета: приговорен к депортации из Франции во французскую колонию на Тихом океане, Новую Каледонию.

Амнистия коммунарам для него опоздала. Он не выдержал плавания через океан и умер, так и не узнав, что у него родилась дочь.