Святилище - Кейт Мосс (2010)

Только через много месяцев после начала их романа, уже после смерти мужа, Изольда позволила Анатолю увидеть ее раздетой, без обычного высокого воротничка или шарфа, прикрывающих уродливый багровый шрам на горле. Прошло еще немало недель, прежде чем он сумел разговорить ее и выведать, как она получила эту рану. Он думал — и ошибался, — что разговор о прошлом поможет совладать с тяжелыми воспоминаниями. Получилось иначе. Хуже того, разговор заново растревожил ее мысли. Даже сейчас, когда с их первой встречи прошло уже девять месяцев и весь скорбный перечень страданий, которые претерпела Изольда от рук Константа, был известен Анатолю, он все еще внутренне сжимался, вспоминая ее спокойный и бесстрастный рассказ, как в припадке ревности Констант с помощью каминных щипцов накалил в огне свое кольцо с печаткой и прижал раскаленный металл к ее горлу, пока она не обмерла от боли. Он ее заклеймил. Описание было таким ярким, что он будто чувствовал тошнотворно-сладкий запах сожженной плоти.

Связь Изольды с Константом не продлилась и нескольких недель. Сломанные пальцы срослись, синяки сошли с кожи, и только багровый шрам оставался вещественным напоминанием о пытках, которым тридцать дней подвергал ее Констант. Но душевные раны заживали медленнее. Анатолю больно было видеть, что Изольда, при всей ее красоте, душевной тонкости и элегантности, стала теперь такой пугливой, так мало ценила себя.

— Это навсегда, — твердо сказал Анатоль.

Он позволил своей руке скользнуть ниже, лаская любимое тело, пока его ладонь не легла на нежную белую кожу бедер.

— Все готово. Разрешение мы получили. Завтра встретимся в Каркассоне с адвокатом Ласкомбов. Как только выясним, каковы твои права на это имение, сделаем окончательные распоряжения. — Он прищелкнул пальцами: — Все просто!

Он потянулся к тумбочке, его мышцы заметно напряглись под белой кожей. Добыв портсигар и спички, он зажег две сигареты и протянул одну Изольде.

— Не все согласятся принять нас, — сказала она. — Мадам Боске, мэтр Фромиляж…

— Пожалуй, — пожал плечами Анатоль. — Но неужели ты так дорожишь их мнением?

Изольда не ответила на вопрос.

— У мадам Боске есть причины для возмущения. Если бы Жюль не вздумал жениться, имение досталось бы ей. Она может даже опротестовать завещание.

Анатоль покачал головой.

— Что-то мне подсказывает, что, если бы она намеревалась это сделать, то сделала бы сразу после смерти дяди и оглашения завещания. Давай, прежде чем пугать себя воображаемыми сложностями, узнаем сперва, что говорится в приложении к завещанию. — Он глубоко затянулся. — Я признаю, что мэтр Фромиляж вряд ли одобрит нашу скоропалительную женитьбу. Он, возможно, будет против, хотя мы и не кровные родственники, но разве это его дело? — Он пожал плечами. — Да и он смирится, дай только время. По самой своей сути Фромиляж прагматик. Он не захочет обрывать связи с имением.

Изольда кивнула, но Анатоль подозревал, что это больше из желания с ним согласиться, чем потому, что он ее убедил.

— И ты по-прежнему думаешь, что нам следует здесь жить? Не скрыться в анонимности Парижа? — спросила она.

Анатолю вспомнилось, как болезненно переносила Изольда каждое возвращение в город. Как она превращалась в собственную тень. Каждый запах, каждый звук, каждый вид причинял ей боль, напоминая о связи с Константом. Он не мог бы так жить и сомневался, что смогла бы она.

— Да, если это окажется возможным, я думаю, нам стоит поселиться здесь. — Он помолчал, нежно положил руку на ее чуть располневший живот. — Особенно, если ты не ошиблась. — Он смотрел на нее, и глаза его сверкали от гордости. — Я все еще не могу поверить, что стану отцом!

— Еще рано, — нежно сказала она. — Очень рано. И все-таки я не думаю, что ошиблась.

Она накрыла его ладонь своей. Оба лежали и молчали.

— Ты не боишься, что нам придется поплатиться за ту гадкую проделку в марте? — прошептала она.