Черная вода - Андреас Фёр (2019)

Грайнер затормозил, заехал на следующую боковую улицу и развернул машину.

Прибытие Лары Эверс на мельницу Мангфалль должно было оставаться тайной. Но когда она шла от стоянки к боковому входу, Йозеф Шинкингер, широко известный как Шинкинджер Джо, взглянул в окно, заметив какое-то движение. Как завсегдатай, он знал Лару и был немало поражен, увидев ее. Все местные знали, что полиция ищет девушку за убийство. Поэтому многие испытывали к ней симпатию. Большинство постоянных клиентов пивной «Мельница Мангфалль» имели плохой опыт общения с полицией.

Когда Кройтнер вошел в комнату с мотоциклетным шлемом под мышкой, Шинкингер прошептал, что малышка наверху. Кройтнер был слегка удивлен, что об этом известно, но поблагодарил и пошел к лестнице, которая вела наверх. При этом он прошел мимо мужчины лет шестидесяти, который пил кофе и не выглядел так, как будто он местный. А на мельнице Мангфалль редко попадались чужаки.

Они сидели друг напротив друга, Кройтнер на стуле, в трещинах которого, вероятно, было немало затушенных окурков, а Лара на диване. Раскиданное нижнее белье Линтингера она собрала в угол. Некоторое время оба молча изучали ковровое покрытие.

– Прошу прощения за пожар.

Кройтнер кивнул.

– Сильно пострадал?

– Терпимо. – Кройтнер закатил глаза, сунул руку под собственный зад и вытащил вилку с доисторическими остатками мяса, нанизанного на ее зубцы. Он бросил ее на груду нижнего белья. – Почему бы тебе не вернуться?

– У тебя небезопасно.

– Они не приходят дважды.

– Думаешь?

Кройтнер пожал плечами.

– Куда же ты собираешься пойти?

– Тут один тип сказал, что я могу пожить с ним несколько дней. Здесь где-то есть уединенный домик.

– Что за тип?

– Того же возраста, что и Клаус. На самом деле он вполне милый.

– Серебряный папик, что сидит у бара?

Лара кивнула.

– Это мне не нравится.

– Ты-то при чем? Это только мое дело.

– Ты его даже не знаешь.

– У тебя есть сигареты?

Кройтнер дал ей сигарету и взял себе одну.

– На здоровье, ты можешь жить с ним. Парню шестьдесят, а тебе двадцать. Как ты думаешь, что у него в голове?

Лара курила, поддерживая руку с сигаретой другой рукой, и смотрела на Кройтнера насмешливым взглядом.

– Ты очень расстроен.

– Я… Да, я расстроен, потому что ты в чертовом дерьме, и я не собираюсь… – Кройтнер не знал, как нужно закончить эту фразу.

– Да? – Девушка удивленно вскинула брови.

– Ничего смешного. То, что ты задумала, опасно. Ты исчезнешь, и никто не узнает, что с тобой случилось.

– Ты беспокоишься обо мне? – Насмешливый взгляд Лары стал теплее.

– Да не беспокоюсь я!.. Просто не хочу… чтобы ты вляпалась в новое дерьмо.

Лара наклонилась вперед.

– Значит, беспокоишься.

Кройтнер колебался необычно долго для него.

– Я? – Он посмотрел на нее. Она была молода, у нее были веснушки на носу и небольшой промежуток между верхними резцами. Но манера держать сигарету делала ее старше, и Кройтнер был удивлен, что ребенок курил так по-взрослому. Да, она была ребенком и не должна ехать с шестидесятилетним мужчиной в не известный Кройтнеру дом. Вот что он хотел бы сказать ей сейчас. – Нет, я не волнуюсь. Мне все равно. О’кей?

Лицо Лары снова стало серьезным. Она потушила сигарету о блюдце, отвернулась от Кройтнера.

– Что теперь?

– Ничего. – Подбородок Лары слегка дрожал. – Ты не мог просто сказать… «да»?

Кройтнер не хотел отвечать. По щеке Лары скатилась слеза. Это заставило Кройтнера заволноваться. Во-первых, он не понимал, что сделал не так, а во-вторых, плачущие женщины всегда делали его беспомощным. Добавьте к этому ощущение, что, возможно, сейчас он видел девушку в последний раз. От этой мысли у него перехватило горло.

– Позвони мне. – Кройтнер откашлялся. – Просто чтобы я знал, что у тебя все в порядке.

Лара кивнула и вытерла слезы.