Дикие - Мира Вольная (2020)

За чужие разбитые коленки, носы, царапины, обиды и синяки всегда отвечал я. Если эти обиды, коленки, носы и синяки были у тех, с кем я находился рядом. С самого детства. Я всегда несу ответственность за всех. Не то чтобы это так уж и тяжело, но… иногда хочется сбежать. Иногда очень хочется побыть в одиночестве. Перестать волноваться о Крис, Арте, близняшках, Кристофере, Стиве, о родителях, отце, да даже о заучке-Бартон. Надоедает доказывать каждому, что ты не банка с соплями, стоящая в углу. Хочется выкинуть из головы Совет, с его требованиями. Хотя нет, Совет очень часто так и подмывает послать на хер. Посмотреть в их очень серьезные рожи и просто послать, с улыбкой от уха до уха.

А еще есть неудобные решения. Очень редко получается сделать так, чтобы всем было хорошо, приходится наказывать, отчитывать, запрещать. И от этого хреново, тебе самому хреново, но ты делаешь так, как будет лучше для стаи. Для стаи, как для организма, а не для одного конкретного волка. Потому что если стая погибнет, то погибнут все. Это заложено в нас природой. Даже кошки все чаще и чаще живут прайдами. Даже пумы.

Я тряхнул головой и метнулся к озеру, мимо дома на Утесе, вдоль границы нашей территории, дальше, на север. Туда, где начинался действительно лес.

Тело двигалось само. Звуки, запахи, тени вокруг. Я слышал, как в земле копошатся черви, как в трех милях взлетает с ветки птица, как трещат верхушки сосен, видел, как все еще блестит от тумана с озера еще зеленая ягода. А под лапами ковер из иголок, веток, гнилых и зеленых листьев, шишки, помет.

Ну куда ж без этого.

Воздух прозрачный, влажный, тягучий, как родниковая вода. Пахнет озером, водой, которая успела немного зацвести у берега из-за дневной жары. Этот воздух хочется глотать бесконечно, его хочется тянуть и смаковать, прокатывать на языке. Но сделать это невозможно, он врывается в легкие из-за быстрого бега огромным безжалостным потоком, проникает сквозь кожу, внутрь, смывает. Он пропитывает шерсть, без спроса лезет в нос и уши, он стелется, он вплетается и впутывается в меня, прошивает насквозь. И, черт меня дери, какой же это кайф. Хочется бежать так в рассвет, смотреть, как бледнеет и тает ночь, как меняется лес.

Волк наслаждался. Каждой секундой.

Горели мышцы, покалывало легкие, неслась по венам и шумела в ушах кровь, когти впивались в мягкую землю, стучало в груди сердце, гоняя шипящий адреналин по телу. Было чертовски здорово. Я – зверь, и я – человек, оба получали удовольствие от этого бега. Вот еще бы…

Я повернул голову на звук, остановился, вслушиваясь, всматриваясь в чащу сквозь кусты, резные листья, поваленные стволы.

Ну как по заказу просто.

Я тихо-тихо удовлетворенно рыкнул. Даже нет, не рыкнул, просто позволил рычанию прокатиться по горлу и замереть в пасти.

Недалеко, всего несколько прыжков, искал что-то в подлеске олень. Молодой, максимум полуторогодовалый. Его запах дразнил ноздри, стекал по глотке, разжигая аппетит. Он должен быть очень вкусным.

Я припал к земле, быстро огляделся по сторонам, начал подкрадываться.

Обойти бы его с другой стороны, выгнать на открытую местность, туда где меньше деревьев, кустов, всего того, что помешает его загнать, туда, где рыхлый песок, чтобы измотать его побыстрее.

Нет.

Здесь только один бросок, один удар. И он должен быть точным. Выверенным до миллиметра.

Лапы дрожали от напряжения, натянулись до предела мышцы спины, а сладкий, вкусный запах становился все насыщеннее и насыщеннее.

Человеческое я полностью растворилось в инстинктах зверя, исчезло время и привычное расстояние, исчезло абсолютно все. Зверь вышел вперед, занял положенное ему место. Волк был более умелым в таких делах, чем человек, человек здесь – досадная помеха, как развязавшийся шнурок у спринтера.