Дикие - Мира Вольная (2020)

Слюна запеклась в уголках пасти, она же стекала вниз с передних клыков, шерсть торчала клоками, висело неестественно правое ухо, глаза были почти оранжевыми, топорщились кости коленей. Слишком сильно топорщились. И ребра… словно ему в бок врезалась машина, выбив позвоночник наверх и оставив вмятину.

Я зарычала, оскалилась еще сильнее, забила хвостом.

Зрачки узкие, глаза темные.

Чужак сделал шаг, заставив меня напрячься еще сильнее, заставив начать рыть лапами подстилку из иголок и коры и землю.

«Кто ты?» - прорычала.

И тишина в ответ. Ничего не промелькнуло в глазах.

«Ты на чужой территории».

«Отвечай мне!»

И снова ничего. Только его злость стала отчетливее. Даже не злость… что-то другое, как безумие. Волк жаждал моей крови, моей смерти. Наказать меня.

«Что тебе нужно?»

Нет. Чужак только пригнулся сильнее к земле, готовясь к прыжку.

«Я позову стаю, и тебя убьют!»

И самец прыгнул, целясь мне в горло, клыки сверкнули на солнце. Я дернулась в сторону, попыталась вцепиться незнакомцу в бок, но он отскочил. И снова бросился, не давая времени на раздумья, не давая времени даже на вдох.

Твердые толстые когти прошлись по левой ноге, почти от бедра. Они не достали до кожи, но заставили быть осторожнее. Теперь уже я нацелилась в горло незнакомцу.

Он злил меня. Злил нас.

Но даже в том состоянии, в котором находился, чужак был сильнее и опаснее, чем я.

Кристин Хэнсон – самая слабая волчица в стае, самая никчемная.

Чужак отбросил меня лапами, клыки клацнули возле задней ноги, заставляя отскочить и опять броситься.

Жесткая, твердая, чем-то перемазанная шерсть в пасти… И я стараюсь перехватить удобнее, чтобы в этот раз достать до кожи, прокусить ее.

Но вместо этого сама визжу от боли. Зубы чужака впились в загривок, он повалил меня на землю, на спину, кровь забрызгала кусты.

Ах ты ж…

Я дернулась, вывернулась, загребая лапами землю, изловчилась и бросилась вперед, чуть пригнувшись, чтобы достать до горла.

Страх клокотал внутри, перед глазами слишком быстро, размытым пятном мелькало его неправильное, будто изломанное тело, желтые, почти оранжевые глаза.

Мне удалось вцепиться чужаку в бок. Вцепиться достаточно глубоко, чтобы ощутить в пасти вкус крови. Но челюсти пришлось тут же разжимать. Кровь была такая же неправильная, как и сам волк, пахла чем-то… гнилыми пластиковыми яблоками, как в моем сне.

Я постаралась отплеваться, постаралась не глотать, но моя секундная заминка обошлась слишком дорого.

Незнакомец вцепился мне в загривок, боль ослепила, брызнула огнем, ошпарила, заставив лапы подкоситься, дернуться. Но чем больше я дергалась, тем глубже впивались клыки чужака, принося с собой новую и новую боль. Шерсть слиплась, я видела бордовые тонкие струи, стекающие по шее, капли, брызги, мелкие лужицы на земле, на яркой зеленой листве. Это смотрелось странно: ярко-алое на ярко-зеленом. Теперь я даже чувствовала запах собственной крови. Едва-едва, но чувствовала. Я дернулась со всей силы, оставляя в пасти волка кусок собственной кожи и понеслась вперед, почти не разбирая дороги, воя.

Удар сверху, новая волна боли.

Я отпихиваю его лапами и целюсь в мягкий живот, но не успеваю. Он переворачивается, прижимаясь к земле, скалясь, рыча. И мои зубы вонзаются над правой лопаткой.

Не удачное место. Но теперь я не намерена отпускать. Просто не буду глотать.

Я наваливаюсь сверху всем телом, стараясь придавить это тощее, угловатое тело к земле, целясь в ухо, потом в загривок…

Надо схватить его за горло. Только за горло. Или перебить артерию в задней ноге, или разорвать живот.

Он вырывается. Непонятно как, вырывается. И кидается, и опять, и снова. Я стараюсь не подставляться, жду удобного момента. Но кровь льется из моей раны, сама рана ноет и тянет, и болит, и шерсть продолжает мокнуть, тяжелеть.