Дикие - Мира Вольная (2020)

Смотреть, как корчится Эмили после того, как спасла, возможно, даже не одну, но две жизни, было… вызывало глухое раздражение.

- Ты… можешь идти… это продлится еще какое-то время… - она часто и шумно задышала, оттянула вниз ворот халата. – Жарко…

Я тут же переложил Эмили на диван и поднялся.

- Даже не надейся, - проворчал, наклоняясь над девушкой, начиная расстегивать пуговицы халата. – Ну-ка, давай вытащим тебя из этого, - я потянул правый рукав вниз. Эмили дернулась, снова зажмурилась, из левого уголка глаза скатилась слезинка.

Мое желание постепенно утихало. Волк наконец-то осознал, что девушке больно, по-настоящему больно. Мы сняли с Бартон халат достаточно быстро. Белая ткань майки пропиталась потом, прилипла к телу, четко обрисовывая его изгибы, явно кружевной темный лифчик под ним. Бартон носит кружева?

Я дернул башкой, сглотнул и попытался вернуть себе ясность мыслей, пока не натворил глупостей. Но капельки испарины на ее груди, на коже, в ложбинке…

Черт!

Я снова дернул башкой.

Проснувшееся вдруг желание сбивало с толку, и я почти позорно сбежал на кухню, за водой… Чтобы отдышаться и привести мозги в порядок у меня ушло секунд сорок. Потом я все же заставил себя вернуться на место.

Как цепной пес.

Кривая улыбка на миг дернула уголок губ. Зануда опять опустошила весь стакан, но уже медленнее, чем в первый раз, губы слегка порозовели. Влажные губы, наверняка очень вкусные…

А, чтоб тебя!

Я снова вдохнул поглубже, новый стон Бартон помог немного прийти в себя, прочистил мозги.

Эмили всегда казалась странной, слишком взрослой для своего возраста, слишком серьезной. Уже в десять лет она знала, кем станет. И когда мы гоняли по лесу или резались в компьютерные игры, она сидела за учебниками, пропадала в своих закрытых школах. Училась…

- Эм, прости, - вдруг выпалил я, поглаживая мягкие волосы. Я помнил ее волчицу, хоть и видел нечасто. Тонконогая, белая, как снег, очень маленькая, на передних лапах будто черные перчатки, и на морде с левой стороны, как мазок кисти, черная шерсть.

- Не знаю, за что именно ты извиняешься, - голос звучал приглушенно, дыхание по-прежнему оставалось тяжелым, но жар еще немного спал, - но прощаю.

- За все.

Эмили открыла глаза, всмотрелась в мои, тело дрожало, а руки стискивали мою футболку, но взгляд был ясным.

- Тогда… - она поморщилась, видимо, от нового приступа, - прощаю за все.

Боль полностью прошла где-то через час, и зануда уснула, уткнувшись носом мне в живот. Я осторожно снял полотенце с уже нормального лба и поднял девушку на руки. Она не проснулась, только что-то пробормотала во сне.

Крыска… Пожалуй, в детстве Бартон действительно была похожа на крыску… Но я совсем забыл про это прозвище. Оно стерлось из моей памяти, а вот Эм запомнила.

Идиота кусок.

Я поднялся на второй этаж, открыл первую попавшуюся дверь и, убедившись, что это спальня Эмили, осторожно опустил девушку на кровать, снимая балетки и укрывая одеялом. Хорошо, что все дома и планировка похожи, не пришлось тратить время на поиски.

Огляделся.

Здесь было больше личных вещей. Я не удержался и осмотрелся. Много фоток из школы. Точнее из школ, и Эм на них в окружении каких-то мальчишек и девчонок, улыбающаяся, с очередной грамотой или жареным маршмэллоу в зубах. Она же с гитарой. Бартон умеет играть на гитаре?

Снова Эмили, только на этот раз с Колдером, Бартон лет пятнадцать. Я подошел поближе, взял в руки фотографию со стола. Зануда и Артур сидели на краю фонтана, она ела мороженое и уворачивалась от Арта, старающегося вымазать ее своим. Веселая, улыбающаяся, почти беззаботная Бартон. Я ни разу ее такой не видел.

В кармане завибрировал телефон.

Я поспешно вернул фотографию на место и вышел. Звонил Колдер.

- Чувак, птичка в гнезде, - сообщил друг насмешливо.