Жаркий Август. Книга Первая - Маргарита Дюжева (2019)

Он был почти уверен, что новая хозяйка не будет доставать браслеты, не побежит за плетью, что это не ее тема. Вот только ключевое слово здесь "почти". Что если все его наблюдения и предположения яйца выеденного не стоят? Что если сейчас это Сушеное Недоразумение сделает то, чего можно было бы ожидать от любого другого хозяина? Накажет?

Видать, боязнь наказания сидела уже так глубоко на подкорке, что просто так от нее не избавиться, не скрыться. И, несмотря на злость, раздражение, готовность встретить лицом любую угрозу, внутри все равно проходит дрожь.

– Слушаюсь, – ответил, уже не особо заботясь о том, чтобы исказить голос. Какой смысл? Десять минут и его обман раскроется, тут уж не до голоса.

Зашел в комнату, бросил взгляд, полный досады, на книгу и закусанное яблоко. А ведь какой хороший был вечер! Глубоко вздохнул и направился в душевую. Достал из ящичка бритвенные принадлежности, специальную машинку для стрижки, которые Чучундра чуть ли не насильно вручила несколько дней назад. Вот думал ли, что так скоро придется ими воспользоваться?

Пять минут ему хватило на то, чтобы избавиться от ненавистных зарослей. Он стоял, уперевшись на раковину, и угрюмо рассматривал свое отражение. Такой же как раньше, вот только глаза другие стали, без блеска безбашенного, без потаенной ухмылки. Тяжелый взгляд, серьезный, взрослый, словно подменили. Хотя почему подменили? Это слишком мягко. Заставили, вынудили, вывернули наизнанку. И вот сейчас новый виток в этом безумном вираже.

С тяжелым вздохом открыл кран и сполоснул голову, лицо, смывая остатки состриженных волос, прилипших к коже. Потом подхватил с крючка белое махровое полотенце, и уже на ходу начал вытираться.

– Ты заставил меня ждать! – прозвучал неприятный голос, стоило ему только появиться в гостиной.

– Простите, госпожа, – уже не скрываясь и не коверкая произношение, сказал, откинув полотенце в сторону.

– Посмотрел на меня, живо!

Ну, начинается! Поднял на нее равнодушный взгляд, с каким-то непонятным удовлетворением отмечая, как у Чучундры вытягивается лицо. Она сидела и смотрела на него, удивленно открыв рот, и даже, по-видимому, не осознавая этого. И почему-то именно в этот момент в голове словно щелкнуло, и вместо того, чтобы покорно стоять и смиренно ждать своей судьбы, он снисходительно спросил:

– Нравлюсь?

Ну все, п***ц! Вот сейчас точно на порку напросился. И внезапно Тимур понял, что ему плевать, и все настолько надоело, что словами не передать. Он просто не может, и не хочет больше строить из себя примерного, покорного раба, заталкивая характер глубоко внутрь. Уже поздно, попался на обмане, итак дело труба. Какой смысл сдерживаться?

– Что? – в ее голосе настолько очевидное изумление, оттого что он, раб, посмел что-то пикнуть, что кровь в жилах закипела.

– Со слухом тоже беда? – с издевкой спросил, наблюдая как лицо вытягивается еще больше, как она несколько раз удивленно хлопает глазами.

Квашня, самая натуральная серая, безликая квашня. Сидит как амеба, ни огня, ни пороха. Двух слов нормально связать не может.

И тут, словно прочитав его мысли, она пренебрежительно хмыкает и выдает:

– На оба твои вопроса ответ нет. Нет, со слухом все нормально, и нет, не нравишься. Борода, как оказалась, мужественности тебе добавляла.

Что? Он не ослышался? Чучундра умеет тявкать в ответ? Вот уж неожиданность, так неожиданность.

– А, давай-ка, хитрый мой, посмотрим, что ты там под своими лохмотьями прячешь, – в скрипучем голосе явно сквозило желчное ехидство.

Тимур и с места не шелохнулся, чувствуя, что злится все больше и больше. Неужели она рассчитывает, что вот сейчас стоит ей только в ладоши хлопнуть, и он начнет под ее дудку танцевать? Х*р бы там!

– Мне надеть свой браслет? – участливо интересуется это Очкастое Безобразие, и начинает увлеченно перечислять, что с их помощью можно сделать с человеком.