Болтливый мертвец - Макс Фрай (1999)

На душе образовался мерзейший осадок. Я понял, что Меламори совершенно уверена: из этой истории мне не выпутаться. И, несмотря на это, не предпринимает никаких мер по спасению моей шкуры. А ведь могла бы — ну ладно, не увезти меня с собой, но хотя бы назначить романтическое свидание где-нибудь на краю света, через дюжину дней, чтобы у меня был серьезный стимул плюнуть на все, сорваться с места и унести ноги… Но нет. Она молчала, опустив глаза, и, кажется, терпеливо ждала, когда я покину амобилер и дам ей возможность уехать.

Что-то неестественное было в ее поведении. Моя Меламори вдруг стала вести себя как чужая, незнакомая женщина. Я не обиделся — какие уж тут обиды! Просто вдруг понял, что уже потерял ее, как совсем недавно потерял Джуффина, — в любом случае, как бы ни сложились обстоятельства…

— Ладно, — деревянным голосом сказал я. — Не будем растягивать это сомнительное удовольствие. Счастливого тебе пути. Прощай.

Ту Меламори, которую я знал, слово «прощай» привело бы в бешенство: больше всего на свете она боялась именно этого сочетания звуков, поскольку почти всерьез считала его заклинанием, последствия которого могут оказаться необратимыми. Но на этот раз она не стала возмущаться, а с явным облегчением кивнула и эхом повторила:

— Прощай.

Я поспешно покинул ее амобилер, взялся за рычаг собственного и рванул с места, так быстро, как только мог. Мне было очень больно. Вот уж не думал, что мне еще когда-нибудь будет так больно: совсем как в юности, когда самая незначительная размолвка с любимой девушкой кажется катастрофой вселенского масштаба, а коротенькая разлука на несколько дней заставляет всерьез размышлять о смерти, единственном надежном убежище от лютой, непереносимой тоски.

«Как был ты сумасшедшим идиотом, так им и остался, дорогуша, — печально подумал я. — А свое драгоценное могущество можешь скатать в трубочку и засунуть в задницу, многоуважаемый сэр Вершитель: практика показывает, что иногда оно бывает до фени!»

Но внезапно мне пришло в голову, что все еще в моих руках. Прежде Джуффин то и дело твердил, что я — Вершитель, а значит, все будет так, как я захочу. Да я и сам неоднократно получал наглядные подтверждения этой дикой теории. Правда, старый шериф Кеттари, сэр Махи Аинти, как-то объяснил мне, что желания мои исполняются «рано или поздно, так или иначе — чувствуешь разницу?» Еще бы я ее не чувствовал! Но поскольку сэра Махи я, скорее всего, выдумал, его утверждение, скорее всего, можно было игнорировать…

В общем, я решил, что пришло время как следует «захотеть». Сейчас я и сам понимаю, насколько нелепо это звучит, но ведь и попытка утопающего вцепиться в хрупкую скользкую камышинку — не самый мудрый поступок…

— Я хочу, чтобы все было… — сказал я вслух и запнулся, потому что не мог сформулировать: как именно все должно быть. — …Как раньше! — наконец неуверенно закончил я.

Я поразился тому, сколь жалобным, оказывается, может быть мой собственный голос. Словно у первоклассника, получившего первую в своей коротенькой жизни двойку. И как, оказывается, мало нужно, чтобы довести меня до столь плачевного состояния: пара-тройка «задушевных» разговоров с хорошими людьми — всего-то!

Мне стало стыдно за свое идиотское поведение: совершенно ясно, что жалобный лепет делу не поможет. Писком судьбу, пожалуй, не проймешь…

Я остановил амобилер на какой-то узенькой улочке, положил голову на руки, закрыл глаза и постарался сосредоточиться. Я еще надеялся, что все-таки смогу найти в себе силы перекроить внезапно исказившуюся реальность.

Разумеется, для этого требовалось не орать вслух всякую чепуху, а медленно и осторожно сплести паутину из собственных представлений о том, какой должна быть единственная и неповторимая человеческая жизнь. А потом аккуратно набросить эту сеть на притихшую реальность, уже готовую измениться… Никто не учил меня этой хитроумной волшбе, но я откуда-то знал, что и как следует делать. Эх, знать-то я знал, но…