Наваждения - Макс Фрай (1997)

— Я — глаза, которыми предпочитает смотреть на Мир неописуемый халиф Нубуйлибуни цуан Афия, уста, которыми он пробует незнакомую пищу, уши, которые вынуждены прислушиваться к речам незнакомых людей. Одним словом, я — тот, чье присутствие не слишком тяготит халифа, а посему я пребываю при нем в каждую минуту его жизни уже много лет и не имею ни имени, ни звания, ни прошлого, — с достоинством сказал старик. — Я вышел вам навстречу, чтобы убедиться, что ваш дух достаточно безмятежен и не способен встревожить халифа. Теперь я вижу, что вы можете предстать перед ним.

У меня тут же образовалась целая куча вопросов. В частности, мне было ужасно интересно, что имел в виду старик, когда сказал о гипотетической безмятежности нашего духа. И вообще я почти ничего не понял из его предисловия, зато был заинтригован — дальше некуда!

— Не следует задавать вопросы, ответ на которые уже давно известен — если не твоему беспомощному разуму, то твоему мудрому сердцу, — шепнул мне старик.

Кажется, он легко читал мои мысли, не упуская даже знаки препинания и грамматические ошибки. Я почувствовал холодок страха, поднимающийся по позвоночнику, но отступать было поздно. Старик почтительно приподнял тонкую ткань, приглашая нас войти внутрь.

Халиф Нубуйлибуни цуан Афия оказался сравнительно молодым человеком — а я почему-то был совершенно уверен, что нас встретит глубокий старец. Обаятельный, изящный мужчина с тонким профилем и длинными миндалевидными глазами, скорее небритый, чем по-настоящему бородатый, он не производил впечатления грозного владыки. Наряд халифа тоже не потрясал воображение: на нем был белоснежный костюм самого простого покроя. Если учесть, что халиф удобно устроился на уладасе, его одежда вполне могла сойти за пижаму.

Но когда этот дядя поднял на меня глаза, мне показалось, что меня безжалостно просвечивают самым мощным рентгеном всех Миров. Я мог поклясться, что в какое-то мгновение халиф цуан Афия знал обо мне абсолютно все! Хвала Магистрам, это закончилось так же быстро, как и началось. Халиф растерянно моргнул и перевел взгляд на сэра Кофу. Потом он отвернулся от нас обоих и некоторое время созерцал потолок.

— Мне было приятно увидеть вас, господа, — наконец сказал халиф. — Моя впечатлительность не позволяет мне часто встречаться с людьми: их беспокойство, заботы и печали кажутся мне слишком тяжким бременем. Но встреча с вами стала приятным исключением, хотя вы пока весьма далеки от совершенства.

Халиф снова замолчал, уставившись куда-то вверх. Можно было подумать, что на потолке установлен телевизор и именно сейчас пришло время его любимого телесериала.

— Блистательному халифу понравится, если вы займете место на этом ковре, — еле слышным шепотом подсказал старик. Он указывал на роскошный мягкий ковер, устилающий небольшое возвышение в дальнем конце комнаты. — Это хорошее место для почетных гостей, — добавил он так, словно мы с Кофой собрались возражать.

— Я чувствую, что вы пришли ко мне не только с подарком. Кроме подарка у вас есть просьба, больше похожая на требование победителя, чем на смиренное прошение, достойное ушей владыки, — неожиданно сказал халиф. — О подарке вы официально сообщили моим придворным, но о вашей просьбе мне ничего не было известно. Вам приказано передать мне тайное пожелание вашего владыки, блистательного Короля Гурига? В таком случае вам не следует тревожить себя темными мыслями о том, что вы станете делать в случае отказа. Я с удовольствием выполню любую его просьбу, если это будет в моих силах.

— Халифу будет приятно, если вы ответите, — снова подсказал старик.

— Блистательному халифу уже известно, что мы привезли к его ногам изменника из числа Стражей Красной Пустыни, по имени Кумухар Манула, — начал Кофа. — Его Величество Гуриг желает, чтобы вы могли испытать удовольствие, удостоверившись, что ни дерзость, ни проницательность, ни могущество не помогают вашим врагам уйти от расправы.