Цветы и сталь - Петр Никонов (2017)

Через несколько секунд, когда она расслабилась и слегка обмякла, Гленард почувствовал, что внутри него нарастает волна наслаждения, распространяющаяся от его члена, продолжающего неистово двигаться внутри тела Лотлайрэ, вглубь его живота. Он почувствовал, что волна эта поднимается и вот-вот накроет его целиком. Когда эта волна поднялась уже настолько, что назад никакого пути для нее не было, Гленард быстрым движением извлек член из влагалища Лотлайрэ и направил его между их телами, прижимая его своим животом к ее животу. И тут же волна наслаждения, наконец, накрыла его целиком, и он то ли застонал, то ли зарычал, заливая своим семенем и ее, и свой живот.

Гленард как будто оказался на краю высокой скалы. Он прыгнул с нее, но не упал вниз. Он видел, что его руки превратились в длинные тонкие черные крылья. Он распахнул эти крылья, опираясь на воздух, и заскользил вниз, кругами спускаясь к маленькой зеленой долине между высоких снежных вершин. Потом, через секунду, всё закончилось, и он снова осознал себя лежащим на горячем теле Лотлайрэ, которая обнимала его и целовала, нежно улыбаясь в перерывах между поцелуями.

— Лотлайрэ, — прошептал он, гладя ее голову, доверчиво прижавшуюся к его груди, — если бы я был не деревенским мальчиком, а благородного происхождения. Ну, или если бы так случилось, что не было бы стены между нами. Ты бы вышла за меня замуж?

— Да, Гленард. Конечно. Я бы даже и сейчас за тебя вышла.

Глава XXVII

Гленард и Славий сидели на траве на склоне холма у стены замка. День едва перевалил через полдень, и стоящее высоко над головой ослепительное солнце нестерпимо пекло. Однако они этого жара в полной мере не ощущали, спрятавшись в узкой полоске тени у самой стены замка. Большой кувшин пива, передаваемый ими друг другу, в значительной степени украшал и без того прекрасный день.

— Если подумать, Славий, — Гленард отпил из кувшина очередной глоток, — то мы с тобой все почти десять лет, с тех пор, как познакомились, никогда надолго не разлучались. Сначала в отряде, потом в форте, потом здесь. Больше, чем треть жизни в нашем с тобой случае.

— Даа, и не говори, друг, — согласился Славий. — Как-то всё быстро меняется. Полгода назад сидели мы с тобой на самом юге, затерянные между степью и скалами. А сейчас, восток, луга, красота и мы с тобой — два капитана. Кто бы мог подумать.

— За это, наверное, надо Миэльори поблагодарить. Это же из-за нее нас и сюда перевели, и в должности меня повысили. Она нам, конечно, жизнь порядком попортила, но надо отметить, что без нее ничего бы этого не было.

— Поблагодари ее при случае, — усмехнулся Славий, пожевывая длинную травинку. — Как она, кстати?

— Ну, откуда же я знаю. Ее, как и всех, увез с собой Донрен, это тебе известно. А дальше не знаю, она мне письма вряд ли будет слать.

— Донрен не говорил, что собирается с ней сделать?

— Без подробностей. Я думаю, что ее ожидают допросы, тюремные камеры, а в конце петля. Либо на площади, либо по-тихому в подземелье.

— Так ей и надо, я думаю. А тебе ее не жалко?

— С чего бы? — удивился Гленард. — Она столько раз меня пыталась убить. Так что всё заслуженно.

— Ну, ходят всякие слухи о ваших, так сказать, особых отношениях.

— Да, слухами земля полнится. Скоро будут рассказывать, что мы с ней любовниками были, и Странника я из ревности в тюрьму упек. А потом еще и легенду об этом сложат. Или песню какую. Красавица, злой законник и благородный разбойник. Романтика!

— Когда ты уезжаешь?

— Через неделю. Из Рогтайха в Ламрах должен прибыть новый командир Тайной Стражи, ну, и я к его приезду подтянусь. А пока еще здесь побездельничаю. Давненько не приходилось бездельничать.

— Ага. Не лезешь еще на стенку от безделья-то? Я тебя хорошо знаю. Когда тебе нечего делать, ты прямо изнываешь весь.