— А ты отметил в рапорте вышитую розу на ее платье? — после нескольких мгновений молчания спросил Гленард

— А вот, кстати, да, — Славий налил еще вина и себе, и Гленарду. — Отметил вскользь. Ты знаешь, я люблю такие детали, они делают рапорты интереснее. А что?

— А роза эта еще необычнее сабли. Как ты знаешь, у ортодоксальных альвов, а мятежники все как раз из таких, в их обычаях всё невероятно сложно с брачными, а точнее, с интимными отношениями.

— Ну да, — усмехнулся Славий, — им, чтобы потрахаться, нужно, чтобы звезды сошлись в нужное расположение, и при этом, чтобы ветер был с определенной стороны, облака на небе в определенном порядке, и птички чтобы пели нужные песенки, причем не менее трех разных их разновидностей.

— Что-то вроде того. Не совсем так, но очень близко. Из-за этого, кстати, в том числе, они и вымирают. Удивительно, но им реально проще порой умереть, чем лечь с кем-то в постель без двух десятков сложных ритуалов. Ну, так вот, помимо этого, у альвов огромное количество символов и сочетаний символов, связанных с постельными развлечениями. Это, впрочем, как раз понятно. Там, где нельзя о чем-то говорить прямо, рождается богатый язык иносказаний, намеков и символов.

— И роза с этим связана?

— Самым прямым образом, — подтвердил Гленард. — Красная роза является весьма однозначным символом, который совершенно не ожидаешь увидеть открыто на альвийке, идущей в бой, да к тому же на белом фоне. Это как если бы я на боевом знамени член с яйцами нарисовал, да еще бы и голым с ним в бой пошел. Только для альвов всё значительно серьезнее.

— А что, надо попробовать, — усмехнулся Славий.

— Вперед, после тебя, лейтенант, — расхохотался Гленард. — И вот, мы видим этот символ на груди альвийской принцессы, а всем ее спутникам, а точнее, подчиненным, что важно, это по хрену. Я мог бы предположить, что ее выгнали с позором, например, за блуд, и поэтому на ней этот знак, как клеймо развратницы, хотя в книгах ничего о таком нет. Но тогда бы у нее не было под рукой боевого отряда, и наверняка у нее не было бы оружия, тем более такого. Если бы так, ее спутники обращались бы с ней, как с бесправной рабыней. А они, Славий, не только ее уважали, не только ей подчинялись. Они боготворили ее и были готовы в любой момент за нее умереть. Что и произошло в итоге.

— Теперь понял. Странно всё это… — протянул Славий.

— И не говори…

— Ну, хватит гадать. Выпьем. За тебя, за твое здоровье и за наши победы!

— Выпьем! — ответил Гленард. И они выпили еще по кружке чудесного квитинского вина.

— Послушай Гленард, — продолжил Славий, снова разливая вино по кружкам, — похоже, что важность случившегося понимаем не только мы, но и кто-то наверху. Вчера гонец привез приказ, причем не из Магнадского гарнизона, а аж из самого Рогтайха.

— Ого! И что за приказ? — насторожился Гленард.

— Повышают нас с тобой, — усмехнулся лейтенант. — Награждают, так сказать, и за отличную службу, и за успешные операции за последние годы, и особенно за твой разгром банды альвов.

— Ну, повышают — не понижают. Давно пора бы, — улыбнулся Гленард. — Но это еще не всё, да?

— Знаешь ты меня, Гленард, хорошо знаешь. Не всё. Меня переводят. Буду капитаном приграничного гарнизона где-то на востоке, в герцогстве Танферран. Точнее, в каком-то баронстве Флернох. Ну, и славно, там хоть не так жарко, как на этом чертовом юге, да и к родительскому дому поближе. Со мной всё однозначно. А вот у тебя, Гленард, есть выбор.

— И в чем же заключается этот выбор?

— Тебе предложено два места, и ты сам можешь выбрать, какое тебе больше нравится. Первый вариант — остаться командовать этим фортом вместо меня. Соответственно, получишь звание лейтенанта, ну и, естественно, полсотни бойцов под руку.

— А альтернатива?