Любовница года - Марина Серова (2016)

Вообще, по сравнению с Тошей и Людой, которые то обнимались, то целовались, всячески проявляя взаимные чувства, Вова и Катя за все время моего пребывания здесь ни разу даже не приблизились друг к другу. Девушка почти все время сидела в беседке, Вова заботливо следил за тем, как жарится шашлык, и, глядя со стороны, можно было подумать, что это коллеги по работе, нечаянно встретившиеся у общих знакомых.

– Какие у нее могут быть предположения! – между тем весело кричала Люда. – Она, бедная, из дому по целым дням не выходила. «Сижу за решеткой в темнице сырой…» Ха-ха-ха! Ваня у нас – страшный собственник. Был. Все свое с собой. Если уж что в руки к нему попало, пиши пропало. Ха! Тошик! Смотри – я стих сочинила.

– Ты же моя… поэтесса, – Тошик ласково чмокнул Люду в щечку. – Вы, Татьяна, на Катю не очень рассчитывайте, она у нас партизан. И это чистая правда, что Артемьев любил все контролировать и чтобы у него все по струнке ходили. Катя когда у него в коттедже жила, без спросу нос на улицу высунуть не могла. Везде только с охраной, под наблюдением… Вон, Вовку спросите, он вам скажет.

– Что, действительно все было так строго? – улыбаясь, обратилась я к Вове.

– Ну, в общем… да. Иван Алексеевич любил порядок.

– А в тот вечер вы тоже были в охране? Ну, в смысле, среди тех, кто подвозил его домой?

– Да, разумеется.

– Эх, так что же я теряюсь! – шутливо как бы опомнилась я. – Тут у меня живой свидетель, а я по сторонам глазею. Вы ведь, можно сказать, очевидцы…

– Да какие мы очевидцы, – уклончиво отвечал Вова. – Он из машины вылез, да и послал нас… ко всем чертям. Нечего, говорит, вам тут делать, я сам дорогу найду.

– А он очень пьян был?

– Да нет… нет, бывало и покруче. Мы, собственно, поэтому и не стали задерживаться. Босс в порядке, с ног не падает… К тому же и сам говорит, чтобы отваливали. А возражать у нас… не принято. Ну, Миша долго не думал, развернулся, да и поехал. Времени-то уж было… ночь.

– Миша – это водитель?

– Ну да. Развезли ребят, потом меня отвез… я дальше всех живу. Ну а потом, наверное, домой поехал, куда же еще.

Пока Вова говорил, я внимательно вглядывалась в выражение его лица, пытаясь уловить что-нибудь, так сказать, «наводящее». Фальшинку, усмешку, досаду… В общем, какую-то мелочь из тех, что человек сам за собой замечает редко и благодаря этому прокалывается там, где меньше всего ожидает.

Вова приехал сюда как друг и даже, возможно, возлюбленный Кати, между тем и от него, и из других источников мне уже было известно, что характер у Артемьева был тот еще и девушке жилось несладко. Как знать, может, именно на этой почве и зародился мотив…

Конечно, сам Вова в качестве исполнителя сразу исключался, но, учитывая его профессию, можно предположить, что и знакомые у него соответствующие и среди них наверняка есть кандидатуры, вполне подходящие.

Я размышляла обо всех «за» и «против» возможной причастности к преступлению Вовы, не подозревая, что уже через несколько минут события примут совершенно неожиданный оборот. По крайней мере, для меня.

Воспользовавшись тем, что Мила, Тоша и Вова стояли у мангала, сосредоточившись на нанизывании на шампуры новой порции мяса, я подсела к Кате и завела с ней тихий разговор, надеясь наконец-то составить представление о том, что это за личность, и, если повезет, узнать что-то, чего я еще на знаю.

Но не успела я сказать и нескольких фраз, как к нам подошел Вова и сообщил, что им с Катей «уже пора».

Только-только начало темнеть, воцарилось самое романтическое время суток… Но, по-видимому, для Кати с Вовой все было совсем не так. Девушку ждет мама, она будет волноваться, и вообще уже поздно, детское время вышло, и нужно спешить домой, на горшок и в кроватку.

Как ни старалась я скрыть недоумение, что-то, по-видимому, отразилось на моем лице, поскольку, едва лишь дисциплинированная парочка скрылась из глаз, Люда поспешила объяснить: