Острые камни - Литтмегалина (2020)

– Да, видимо. Вы помните тот случай? Можете рассказать о нем?

Старик поднял голову и посмотрел в потолок. Когда они уже решили, что Херлифус заснул с открытыми глазами, он вкрадчиво произнес:

– Тихо. Ветер осел. Когда так тихо, можно услышать, как в моем саду копошатся скворцы.

Илия прислушался.

– Ничего не слышно.

– Они там. Нет спасенья от них. Сад весь зарос. Проклятые кусты смородины так вымахали, что из кухни света белого не видно. И они кишат скворцами. Омерзительные птицы. Склевали всю мою клубнику, я уж не говорю о смородине. Переносят тучу болезней. Не знаю, как я все еще жив. Если бы вы были так любезны, чтобы помочь старику подстричь кусты, покосить траву, посыпать дорожки песком, я бы покопался в памяти насчет того случая с Индрид.

– Не слишком ли много любезностей за минуту мыслительных усилий? – осведомилась Лиза.

Отставной учитель смерил ее презрительным взглядом.

– Я могу и не напрягаться. Вы назовете меня старой сволочью и уйдете ни с чем. Потом вы внезапно узнаете, что весь город судачит о вас и никто не хочет с вами беседовать. И ваше расследование (уж не знаю, зачем оно вам) подойдет к концу. Инструменты в ящике, – добавил он, даже не дожидаясь их решения.

Илия встал и поманил Лизу за собой.

– Пошли посмотрим, что там можно сделать.

Выйдя в сад через заднюю дверь, они быстро поняли, что застряли тут надолго.

– Не могу поверить, что мы в это ввязались, – пробормотала Лиза, рассматривая разгром и запустение.

Весь сад усеивал строительный мусор, оставшийся, вероятно, еще с тех времен, когда на крыше меняли черепицу. Кустарник разросся так яростно, будто намеревался постепенно захватить всю планету. Дорожку, нуждающуюся в новом слое песка, не было видно за бурьяном. И ни одного скворца.

– Он либо сумасшедший, либо издевается над нами, – протянул Илия.

– Уверена, с головой у него полный порядок. Так круто нас развел.

– Начнем с мусора, – предложил Илия с присущей ему энергичностью.

– И не смейте лизаться под моими окнами! – раздался гневный окрик из дома.

– Только я решаю, что мне делать в кустах с моей сестрой! – крикнул Илия в ответ.

Лиза прыснула.

– Расценим это как акт благотворительности, – предложила она. – Помощь старым, больным и убогим.

– Я не убогий, – возразил старик из окна. – И вырвите всю крапиву.

– Зато однозначно больной. У нас нет перчаток! – крикнула Лиза.

– У вас есть толстокожесть молодости. Вас ничего не берет.

– А у вас бесчувственность старости. Вы крапиву и рвите.

Перекрикивания из окна в сад и обратно так и продолжились, становясь все более грубыми и поднимая настроение всем участвующим. Впрочем, Лизе так часто приходилось наклоняться, что у Илии приподнималось не только настроение, потому что край ее короткого подола оттягивался, открывая низ трусиков и округлые ягодицы. Завороженный зрелищем и почти впавший в транс, он держался позади нее до тех пор, пока не осознал, что его поведение уже откровенно неприлично.

Они проработали несколько часов в полном согласии и, как ни странно, самом благостном состоянии духа, нарочито громко обсуждая своих самых странных школьных учителей и проделки над ними. Поскольку в школе ни Лиза, ни Илия не отличались вздорным поведением, проделки пришлось придумывать на ходу. Они очень надеялись, что Херлифус уже закипает, но в какой-то момент, заглянув в окно, обнаружили, что он задремал на кухонном табурете, опершись спиною о стену. Таки старикан их сделал.

Когда они вернулись в дом, уже перевалило за шесть вечера.

– Принимайте работу.

Выйдя в сад, старик нашел его совершенно преображенным. Обнаружились даже несколько кустов крыжовника, о которых он до того не имел понятия.

– Далеко от идеала, – буркнул он, возвращаясь в дом. – Но от детишек вроде вас я и не ждал хорошего результата.