Острые камни - Литтмегалина (2020)

Они спросили меня, уверена ли я, что действительно видела, как ты топила Морен. Они повторяли этот вопрос много раз. Не знаю, что их смущало. Но я была уверена. Все отпечаталось в моей памяти, как вырезанное острым ножом на древесной коре. Они сообщили, что ты, Лайла, утверждаешь, будто ничего не помнишь о содеянном. Что настаиваешь, будто потеряла сознание, затем, очнувшись, увидела Морен мертвой и решила, что с той произошел несчастный случай. И это перекладывало вину за убийство Морен на меня. Тогда я поняла: ты пытаешься меня подставить.

Несколько недель я спрашивала себя: как я могла так обмануться в тебе, как ты могла так поступить со мной?! Потом мне сообщили, что ссадины на твоих руках, возможно, полученные во время борьбы с жертвой, насторожили следствие и заставили усомниться в твоих показаниях. Еще чуть позже мне было объявлено: эксперты пришли к выводу, что ты совершила убийство в состоянии паталогического аффекта, которое привело к последующей потери памяти. Так как ты не осознавала своих действий и не могла контролировать себя во время преступления, тебя должны были освободить по решению суда.

Следователь спросил меня, считаю ли я, что они должны пропустить тебя через суд. Дать узнать тебе и всему городу, что ты убийца своей сестры – неважно, что невольная. Опорочить на всю оставшуюся жизнь. Он сказал, что твоя психика оказалась очень шаткой. Именно поэтому ты впала в столь острое состояние, раскрыв, что Морен – твоя сестра, которая все это время обманывала тебя. Он сказал, что с учетом аффекта, твоей молодости и психического состояния им проще свести дело к несчастному случаю вместо того, чтобы пускать его в суд. Если я заявлю, что солгала. Что меня вообще там не было, и, когда вас двоих начало одновременно вырубать от алкоголя, некому было помочь.

Я не хотела, чтобы ты страдала. И я написала признание в даче ложных показаний. Но я помнила твой хищный взгляд, когда ты шептала: «Сука заслужила», выходя из озера. И не верила в аффект. Скорее уж в то, что ты решила отомстить отцу, лишив его любимой дочери. Но все же иногда на меня находили сомнения. Вдруг ты такая же жертва обстоятельств, как я? Вдруг ты действительно живешь в неведении о том, что натворила? Хранила ли я твой секрет, или секрет от тебя, нести его мне было тяжело.

Лайла вцепилась в край столешницы.

– Это неправда. Я не могла убить Морен. Это сделала ты. Убийца.

– Но это ты жаловалась на боль в плече в день после – следователь мне рассказал. И у тебя были царапины на руках, – Эйна поднялась со стула и прошла к столу Лайлы. Остановилась напротив нее и посмотрела ей прямо в глаза. – Убить человека нелегко, верно?

Лайла застыла. Она посмотрела на свои руки, затем вдруг вскинула их, запрокинула голову, качнулась всем телом и рухнула со стула на пол.

– Это нервный припадок! – Илия соскочил с места. – Придержите ей голову!

Лайла выгибала спину и билась в судорогах, выкрикивая нечто невнятное. Ее глаза закатились. Лиза наблюдала за происходящим с выражением странной отчужденности, и только в ее прозрачных зеленоватых глазах хаотично метались мысли.

– У нее нет эпилепсии? – спросил Илия, фиксируя трясущуюся голову Лайлы.

– Не было, – мотнула головой Эйна. От шока ее зрачки стали большими, как плошки.

Когда движения Лайлы замедлились, Илия и Эйна перенесли ее на диванчик в углу. Лайла обессиленно свернулась в комок, дрожа и икая. Стоя возле и глядя на нее, Илия чувствовал себя беспомощным очевидцем им же самолично организованной катастрофы.

– Сколько времени? – как свозь вату услышал он ровный голос Лизы.

Илия посмотрел на наручные часы.

– Без пятнадцати одиннадцать.

– Меня просили связаться с дежурным в управлении в одиннадцать часов. Ожидали новостей. Думаю, он не обидится, если я позвоню чуть раньше. Тут же есть телефон?

Эйна молча ткнула пальцем в сторону стеклянной стены кафе, затем попыталась погладить Лайлу по плечу, но та отпрянула.