Я никогда не… - Сара Шепард (2016)

– Нам нужно поговорить с Саттон. Наедине. – Миссис Мерсер закинула свою сумочку на вешалку для пальто и зонтов, стоявшую на страже у входной двери. Датский дог Дрейк, семейный любимец, вышел поприветствовать миссис Мерсер, но она отмахнулась от пса. Дрейк – скорее милый дурачок, чем грозный охранник, – неизменно повергал Эмму в дрожь. Она с девяти лет ужасно боялась собак, после того как чау-чау приемных родителей изжевал ей руку, которую принял за игрушку.

– Что случилось? – Глаза Лорел расширились. Никто не ответил. Лорел попыталась перехватить взгляд Эммы, но та уставилась на мощный куст паучника[26]в углу.

– Садись, Саттон. – Миссис Мерсер указала на диван. Стакан газированной воды стоял на деревянной подставке на мескитовом столике, на полу валялся раскрытый журнал Teen Vogue. – Лорел, пожалуйста, оставь нас одних.

Лорел вздохнула и вышла в коридор. Эмма расслышала мягкий чмокающий звук дверцы холодильника на кухне. Она села на краешек замшевого кресла и беспомощно оглядела комнату, обставленную в стиле юго-западной роскоши, которая читалась в изобилии рыжих и красных оттенков пустыни; в узоре навахо на покрывале, накинутом на кожаный диван; в белом пушистом ковре, на удивление чистом, несмотря на то что Дрейк прохаживался по нему большими и зачастую грязными лапами; деревянных балках под потолком с медленно вращающимися вентиляторами. Возле окна стоял кабинетный рояль Steinway. Эмме стало интересно, занимались ли Саттон и Лорел музыкой на таком роскошном инструменте. Она почувствовала еще один приступ зависти к сестре, которой досталось столько любви и внимания. Если бы судьба распорядилась иначе, если бы Бекки отказалась от новорожденной Эммы вместо Саттон, возможно, Эмма и познала бы такую сытую жизнь. И уж наверняка ценила бы ее куда больше.

Я испытала знакомое чувство досады, как бывало всякий раз, когда Эмма осуждала меня. Как можно по-настоящему оценить свою жизнь, если ее не с чем сравнить? Только потеряв что-то дорогое, пережив предательство родной матери, уже после собственной смерти начинаешь понимать, чего тебе не хватает. Хотя тут вставал интересный вопрос: если бы Эмма жила моей жизнью, она бы ведь и умерла моей смертью? Убили бы ее вместо меня? Но, пока я предавалась горьким раздумьям, во мне зрело неприятное чувство, что я сама во многом виновата – моя смерть стала результатом моего поступка, моего выбора, который Эмма, возможно, и не сделала бы. И судьба тут совершенно ни при чем.

Миссис Мерсер расхаживала из угла в угол, и высокие каблуки звонко стучали по каменному полу. Ее лицо осунулось, а седая прядь стала более заметной, чем раньше.

– Прежде всего, Саттон, ты искупишь вину трудом. Работа по дому. Мои поручения. Будешь выполнять все, что я скажу.

– Хорошо, – покорно произнесла Эмма.

– И, во-вторых, – продолжила миссис Мерсер, – в течение двух недель из дома ни шагу. За исключением школы, тенниса или общественных работ, если тебе их назначат. Будем надеяться, что они ограничатся таким наказанием. – Она остановилась у рояля и приложила руку ко лбу, словно от одной только мысли об этом ей делалось не по себе. – Что, по-твоему, скажут в колледже? Ты хоть подумала о последствиях, или просто схватила первое, что попалось под руку, и бросилась бежать?

Лорел, которая явно подслушивала, появилась в дверях гостиной с закрытым пакетом попкорна в руках.

– Но на следующей неделе встреча выпускников! Ты должна разрешить Саттон пойти. Она же в оргкомитете! А потом у нас запланирован поход.

Миссис Мерсер покачала головой и снова повернулась к Эмме.

– Даже не пытайся улизнуть из дома. Я приглашу мастера, и он поставит замки на окна. Знаю, ты уже пользовалась этой лазейкой. Кстати, Лорел, на твоих окнах тоже будут замки.

– Но я не лазаю в окна! – запротестовала Лорел.

– Сегодня утром я заметила следы по всему цветнику, – отрезала миссис Мерсер.