Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

– Костюм предпочтительнее, – заявил он.

– Костюмы надевают на свадьбу и похороны, – пробормотал я.

– Так ты наденешь его в воскресенье?

– Наверное, нет, – сказал я, потому что, если честно, я, б…ь, пока об этом не думал.

Он засмеялся, и хотел было ответить, но его остановил телефонный звонок. Он достал мобильный из кармана и сконфуженно глянул на экран, украдкой бросая на меня взгляд.

– Заставь его заплатить, – бросил он, кивая на мужчину, стоящего возле книги регистрации.

Я кивнул, а он отвернулся от меня и поднес телефон к уху.

– Алло? Все в порядке?

(8) В фехтовании «укол»

ДН. Глава 74. Часть 7:

Я тут же понял, что разговор личный, и сконфуженно наблюдал, как он выходит через дверь – этот мудак никогда не принимал личные звонки на работе. Я пожал плечами, для меня все это не имело гребаного смысла, а потом пошел к мужчине. Он окинул меня опасливым взглядом – он знал, кто я.

– У вас есть для меня деньги? – спросил я.

Он недолго смотрел на меня, а потом закусил нижнюю губу, это зрелище напомнило мне об Изабелле, и я поежился от боли. Не было ни единого гребаного дня, когда я не встречал бы напоминания о ней.

– Что-то есть, – нерешительно ответил он.

– Сколько? – с любопытством уточнил я.

– Э-э, пять сотен? – нервно пролепетал он, фраза прозвучала как вопрос.

Я застонал и закатил глаза.

– Вы, наверное, б…ь, издеваетесь, – сказал я, подходя к кассе.

Он напрягся, когда я взял бейсбольную биту, которая стояла там для защиты. Он тут же поднял руки и задрожал.

– Хорошо, тогда, может, тысяча, – быстро сказал он, пятясь назад. – Да, у меня есть тысяча.

– Вообще-то, вы должны двадцать пять сотен, – безразлично сказал я, выходя из-за стойки.

– Я знаю, но у меня столько нет, – бормотал он. – У меня дети, они в летнем лагере, а жена беременная. Я отдам все на следующей неделе, но сейчас у меня нет.

Я прошелся по магазину, а он начал возиться с сейфом, а потом извлек оттуда пачку стодолларовых купюр и начал их пересчитывать. Его руки тряслись, когда он клал деньги перед собой, и я тут же переборол вспышку вины, которую ощущал каждый раз, когда брал деньги у людей вроде него. Они ничего не могли с этим поделать, это просто невинные люди, пойманные в ловушку того, что называется жизнью. Если не я буду вымогать с них деньги, то будет, б…ь, кто-то еще. Кто-то менее цивилизованный, кто-то, кто потребует намного больше, или будет еще худшая альтернатива. Если бы я, б…ь, не грабил людей, не забирал у них деньги и имущество в пользу Borgata, я бы отнимал их жизни; материальное дерьмо можно заработать заново. Иногда, когда чувство вины было чересчур сильным, я помогал. Я уже не раз клал в конверт собственные деньги, а потом подкидывал их в почтовые ящики, как раз на следующее утро после работы. Но жизнь я вернуть не мог. Я понимал, почему отец нашел утешение в работе в больнице – там он исцелял людей, и я был чертовски благодарен Богу, что до сих пор никого не убил. Я не знаю, как буду справляться с этим дерьмом, когда настанет тот самый день. А он придет. Я уверен. Вопрос только, когда.

– Плохо, – холодно проговорил я, беря бейсбольную биту и замахиваясь изо всех сил.

Я ударил по стеклу перед собой, повсюду полетели осколки. Я быстро отскочил и нанес еще два удара, уничтожая стенды, прежде чем вернуться к мужчине. Я кинул биту за стойку, едва, на хер, не влупив и ему, а потом схватил наличку.

– Я вернусь за остальным на следующей неделе. Лучше тебе поторопиться.

И я вышел, не в силах смотреть на него, а потом сел на пассажирское сидение машины Алека. Он все еще говорил по телефону, слушая невидимого собеседника с крайне серьезным выражением лица.