Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

Однако ничто и никогда не сравнится с тем, что это я подвел ее к первому оргазму. Это было ошеломляюще – то, как ее тело напряглось, а потом затряслось, и как она резко подалось вперед. Она выгнула спину и задержалась так на несколько секунд, будучи в этот момент почти полностью парализованной, прежде чем издала гортанный стон. Он был громким, громче, чем я, черт возьми, когда-либо ожидал услышать из ее уст, и я немедленно прижал свои губы к ее, пытаясь заглушить звук, потому что всего на один этаж ниже нас находились гребаные люди. Я знал, что с моей стороны было чертовски глупо вытворять это дерьмо в доме моего отца и разбудить его, но я, блядь, просто не думал об этом в то время, все, что меня тогда волновало – это доставить ей удовольствие. И я не ожидал, что она закричит, но она закричала. И этот звук чертовски потряс меня, заставив поежиться, ведь я помог ей пережить оргазм, и нежно поглаживал ее некоторое время, почти пребывая в проклятом ступоре из-за этого.

В моей жизни было много секса, больше, чем я когда-либо смог бы сесть и подсчитать, и за эти годы я испытал множество сраных оргазмов. И никогда я не был с девушкой, которая не кончала бы со мной – в этом я был дьявольски хорош. Но ничто – и я действительно имею в виду гребаное ничто – и никогда не было столь же эротичным и доставляющим столько удовольствия, как смотреть за тем, как Изабелла достигает наивысшей точки и взрывается в самой ее кульминации. За тем, как ее лицо искажается от мучительного наслаждения и за тем, как офигенно красиво было ее содрогающееся тело. Она и пальцем не задела мой член, но я морально чувствовал, что только что пережил единственный в своей жизни половой акт, в котором я был лишь наблюдателем.

Однако, в физическом плане это были совсем другие ощущения. Физически я пребывал в гребаной агонии. Я не привык быть тем, кто не кончает.

И это все еще было совершенно ошеломительным, почти нереальным. Я сидел, наблюдая за движениями ее обнаженной спины, когда она глубоко вздохнула во сне, все еще пытаясь смириться с тем, что я чересчур быстро перешел к делу. Я не мог даже толком сказать, чем это было вызвано; казалось, что это пришло из ниоткуда, и мы оба просто поняли, что пора двигаться вперед.

И то, как она почти таяла, когда я говорил с ней по-итальянски, было невероятно. По ее телу пробегали мурашки, когда я щекотал ей кожу, говоря сексуальные словечки на иностранном языке. Она не могла понять, что я говорю, но казалось, что ее тело понимает, отзываясь на них должным образом. Я, мать вашу, вообще перестану говорить по-английском и стану придерживаться итальянского, если она постоянно будет реагировать таким образом, в чем я был чертовски уверен.

Я спокойно смотрел на нее в темноте, мой член еще некоторое время пульсировал, и требовал найти освобождение для себя в скором времени. Изабелла начала бормотать во сне, очевидно, видела какой-то сон, а я улыбнулся, когда услышал свое имя, скатившееся с ее губ. Она снова говорила это дерьмо каждую ночь, и время, когда она говорила обо мне во сне, все так же было моим самым любимым за весь гребаный день. Я до сих пор не спросил ее, что она видела во сне, что заставляло ее говорить обо мне, но это лишь потому, что какая-то маленькая частица меня не хотела знать. Я боялся, что это окажется чем-то дьявольски тривиальным и испортит мне то искреннее воодушевление, которое я испытывал при этом, желая, чтобы на самом деле она, черт возьми, фантазировала обо мне.