Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

– Секс, Изабелла. У тебя же не было секса с этим придурком в этой постели, да? – она снова задала вопрос, перефразируя его. Она выглядела раздраженной от того, что ей пришлось это делать. Я с первого раза поняла, что она имеет в виду, просто была ошеломлена такой постановкой вопроса.

– Хм, нет. Я имею в виду, у нас не было… ну вы знаете… то есть, не было в этой кровати. – Нервно выдавила я. Она уставилась на меня с недоверием, а потом вернулась взглядом к кровати. Поколебавшись, Розали села на край, как будто она боялась этой постели.

– Ты серьезно? – спросила она, оборачиваясь и приподнимая брови. Я кивнула.

– Да, мэм, – мягко сказала я, переводя взгляд на пол. Мне было неуютно говорить об этом, особенно с ней, учитывая ее мнение об Эдварде и сексе. Она засмеялась через минуту, и я увидела изумление у нее на лице.

– То есть у Эдварда сейчас целибат, да? Бьюсь об заклад, его гребаная рука уже устала, – ухмыляясь, сказала она. Я сконфуженно глянула на нее, и она засмеялась, заметив выражение моего лица. – Ну ты знаешь, от того, что он дрочит.

Я нахмурилась. – Дрочит что? – Она уставилась на меня с недоверием, а потом снова расхохоталась, на этот раз громко. Я слегка прищурилась, ее смех мне не нравился, но когда она снова посмотрела на меня, я надела на лицо ту самую маску безразличия, к которой привыкла. Последнее, чего бы мне хотелось – это злить Розали.

– Господи, да ты совсем неосведомленная. Дрочить – значит мастурбировать. Ты же знаешь, что это, да? – спросила она. Я кивнула, мои глаза были слегка расширены в шоке от такого разговора. – Хорошо, потому что у меня нет желания объяснять тебе это дерьмо… Парни, черт побери, не могут без этого обойтись, особенно если любят секс, поэтому сами себя удовлетворяют. ЧАСТО.

Она снова засмеялась, покачивая головой. Я просто уставила на нее, ошарашенная всем этим. Она глянула на меня, очевидно ожидая подтверждения или отрицания услышанного. Я просто пожала плечами. – Я не знаю, – мягко сказала я.

Она вздохнула. – Да уж, думаю, не знаешь, – пробормотала Розали, голос был разочарованный и раздраженный. – Закрой дверь и садись рядом, я хочу кое-что тебе сказать.

Неуверенная, что ей нужно, я ощутила приступ паники. Повернувшись, я тихо прикрыла дверь, вернулась и села на кровать. Я положила руки на колени и обернулась, ожидающе смотря на нее. Она вздохнула и отвела взгляд, глядя в пространство.

– Знаешь ли, мой отец любил выбивать дерьмо из моей матери, – внезапно начала она. Мои глаза распахнулись, и я уставила на нее, совершенно не зная, что сказать. Она замерла, а потом продолжила, не глядя на меня. – Сколько себя помню, он жестоко с ней обращался. А она сидела тихо и все проглатывала, никогда не могла постоять за себя. Она позволяла бить себя, когда он хотел, без причины, еще и просила прощения. Он бросал ее всю в крови, в синяках, неспособную даже встать иногда, а она все терпела, как будто так и надо. Я ненавидела это, это выводило меня из себя, потому что я знала, что у других людей отцы так не поступают, и я ненавидела ее – за то, что она все терпела и принимала, будто иначе нельзя. Но ведь можно было, она просто даже не пыталась. Я думаю, она была жалкой и слабой, недостойной моего уважения. Я стыдилась называть ее матерью, стыдилась ее поведения так же, как и его. Он не трогал меня, игнорировал, но когда в один из дней он по пьяни поднял на меня руку и ударил, я ударила в ответ. Больше он никогда меня не бил.