Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

– Мы можем быть необразованными, но единственная вещь, про которую знаем мы все – это «Декларация независимости», – сказала она. – Подобно тому, как каждый христианин знает Библию, всякий раб не может не знать о документе, который должен был положить конец его страданиям. Это единственная вещь, за которую большинство из них вынуждены держаться, единственный имеющийся у них кусочек надежды.

Я смотрел на нее, грусть разрывала меня на части, когда я увидел, что ее глаза стали стеклянными из-за слез, с которыми она боролась, чтобы сдержать их. У нее был задумчивый взгляд, а потом она несколько раз моргнула, и слезинка сбежала из уголка ее глаза и заскользила по щеке. Она подняла руку и быстро вытерла ее, откашливаясь. – Идем, давай делать покупки, – сказала она. Она начала двигаться, а я остался стоять, держа ее за руку. Она почувствовала мое сопротивление и остановилась, обернувшись ко мне. Я смотрел на нее с минуту, стоя посередине дурацкого торгового центра среди толпы людей, но мне было все равно. Я потянул ее за руку, приблизив к себе, и быстро припал к ней губами. Сначала она напряглась, но сразу расслабилась, когда я крепко обнял ее. Я оторвал от нее свои губы, и она спрятала голову у меня на груди. Я крепко прижал ее к себе, зная, что людям, вероятно, было любопытно, что за хрень с нами происходит, но все, что меня заботило, это эмоциональная боль, которую чувствовала моя девочка.

– Я не могу спасти их всех, Белла, но я обещаю, что спасу тебя, – сказал я тихо. – Даже если это будет последнее проклятая вещь, которую мне доведется осуществить.

Она отстранилась от меня, и я разорвал кольцо своих рук на ней. Другая слеза соскользнула по щеке, но она улыбнулась. – Ты уже спасаешь меня, больше, чем ты можешь предположить. Я не жду ничего большего, но я благодарна тебе.

Я еле заметно улыбнулся. – Хорошо, – сказал я, отпуская ее, и смахивая слезы. – Но в скором времени я собираюсь выдать Изабелле Свон Декларацию независимости, вынудив тех, в чьих руках находится право на твое освобождение.

Ее лоб избороздили морщинки, а на лице появилось выражение понимания. – Так ты Авраам Линкольн, а твой отец конгресс? – спросила она, улыбаясь.

Я усмехнулся: – Я думал, что я Север, и он Юг, и, конечно, гребаные Северяне одержат победу, но полагаю, можно и так сказать. До тех пор пока не схлопочу выстрел, как Линкольн. Я имею в виду, что ради тебя я бы, черт побери, принял пулю в сердце, tesoro, но без необходимости не хотелось бы. Раны от последнего чертова раза было достаточно, чтобы хватило на всю жизнь.

Ее глаза изумленно расширились и она уставилась на меня. Открыв рот, она выглядела так, будто собирается возразить, так что я поднял руку, призывая ее замолчать, прежде чем она даже успела начать. – И ты не смеешь говорить мне, что ты нахрен не стоишь этого, или что это бессмысленно, или какое-либо другое дерьмо, потому что я не хочу этого слышать.

Ее рот с громким стуком захлопнулся, и я улыбнулся. – Хорошо. Теперь давай вернемся к магазинам, потому что серьезных разговоров на сегодня уже достаточно. Я лишь хочу провести хоть немного времени со своей девушкой вдали от всей этой хрени.

Она еле заметно улыбнулась. – Окей, звучит неплохо. – Я кивнул и поднес наши сплетенные руки ко рту, целуя тыльную сторону ее ладони, прежде чем мы снова двинулись по торговому центру.

– О чем я говорил до того, как отвлекся? – спросил я.

Она засмеялась, и этот беззаботный смех снял ту тяжесть, которую я ощущал у себя на сердце. – Джаспер увлекается гражданской войной, – сказала она. Я кивнул, сразу же вспомнив, как мы пришли к вопросу о рабстве.

– Да, он интересуется ею. Ну а Эммет, он самый беспечный человек на планете. Он любит игры, свою гитару и свою подружку. А что касается ее… – начал я, но Изабелла тут же прервала меня.

– Эммет играет на гитаре? – спросила она. Я кивнул.