Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

Несмотря на чудесное утро, часть меня, маленькая частичка, чувствовала вину за происходящее. Я продолжала гадать, как там мама, что она сегодня делает. Когда я осмотрелась по сторонам, то увидела море оберточной бумаги, вокруг лежали подарки, на тарелках были печенья и закуски, которые мы ели, и я ощутила, что почти предаю ее. А подумав, что кто-то другой готовил обед, пока я свободно проводила день, ничего не делала, только наслаждалась подарками и смотрела Рождественские шоу, я ощутила отвращение к своему поведению. Увидев лицо Эсме, мне вспомнился и тот маленький заплесневелый сарай, и представилось, как она сидит там и смотрит на улицу, и меня затошнило от понимания, где сейчас мама. Она выглядывает из маленького сырого сарая, отчаянно желая большего. Отчаянно желая то, что теперь есть у меня.

Что я за дочь такая? Как так получилась, что мне повезло, а ей нет? Она заслуживает намного больше, чем я, она во много раз больше страдала. Почему она не в лучшем месте, почему она не ест сахарные печенья, не смотрит эти глупые шоу и не слушает смешные версии исполнения Jingle Bells? («Звените, колокольчики» Самая известная рождественская песенка. Написана в 1857 Дж. С. Пирпонтом. Особую популярность получила в 40-х гг. XX в. в исполнении Б. Кросби и сестер Эндрюс.) Я не чувствовала, что заслужила это, я ничего не сделала, чтобы это заработать. Она боролась тридцать лет и выжила, она пережила изнасилование и вырастила ребенка, настолько хорошо, насколько это было возможно в тех прискорбных условиях. Так почему она не может отдохнуть? Почему она не может быть здесь?

Я так погрузилась в мысли, что даже не заметила, как все вокруг начали расходиться, пока меня не коснулась рука Эдварда. Он сжал мое колено, и я подпрыгнула, испуганная. Он вопросительно глянул на меня, очевидно не ожидая такой реакции.

– Все хорошо, детка? – мягко спросил он. – Ты выглядишь расстроенной. – Я грустно улыбнулась, пожимая плечами.

– Просто, э-э, думала о маме, – тихо ответила я. Слезы наполнили глаза, и я пыталась их сдержать, не желая плакать. Эдвард вздохнул и обхватил меня руками, прижимая к груди. Я уткнулась ему в грудь и он наклонил голову, целуя меня в макушку.

– Я понимаю, я тоже скучаю по маме. Она любила Рождество, – прошептал он, прислоняясь ко мне щекой. Мы оба молчали с минуту, и я почувствовала себя еще хуже, жалуясь ему о своей матери, когда она жива и где-то там. А мама Эдварда уже в лучшем мире. У него больше поводов быть расстроенным, хоть он и хорошо держался.

– Мы ведем себя неосторожно, – пробормотала я, зная, что в любой момент может войти его отец и увидеть нас. Он вздохнул, тихо соглашаясь со мной, но никуда меня не отпустил.

– А где все? – вдруг спросила я. Эдвард пожал плечами.

– Джаспер и Эммет поехали за Элис и Розали. Ты, похоже, была в полном оцепенении, раз серьезно не слышала, как они трепались об этом целых двадцать минут. Отец пошел в кабинет, а Эсме где-то поблизости, – сказал он. Я кивнула в ответ и приподняла голову, выравниваясь. Он убрал руки и вздохнул, пробегаясь рукой по волосам.

Мы сидели тихо с минуту, просто смотря телевизор. Я не фокусировалась на программе, мои мысли все еще витали в прошлом. Через время в комнату вошла Эсме и глянув на нас, улыбнулась.

– Дети, вы в порядке? – мягко спросила она. Я улыбнулась и кивнула, но Эдвард просто пожал плечами. Эсме вздохнула и нахмурилась, бросая короткий взгляд в фойе, прежде чем подойти к нам. Она присела на корточки перед Эдвардом и нежно посмотрела на него. Он не отрывал от нее глаз какое-то время и она улыбнулась. – Tira piu un carro di figa che un pelo di bue, – сказала Эсме, ее голос звучал игриво. (Волосы киски могут весить больше, чем пачка баксов (в вольном переводе: Мужчина сделает все за любовь женщины))