Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

– Прости меня… – начал я свое грёбаное извинение, потому что просто хотел, чтобы она со мной разговаривала, и не любил, когда она выглядела расстроенной. Я погорячился, но это было не впервые, я говорил всё это время, не задумываясь над словами, и, казалось, её это не беспокоило. Он протянула свою руку в не-беспокойся-жесте, и я замолчал, потому что она имела надо мной огромную долбаную власть. Моя собственная грёбаная реакция ошеломила меня, и я стоял в замешательстве. Какого черта она так влияет на меня?

– Верхний ящик, – просто сказала она, наконец-то заговорив. В замешательстве я сморщил лоб, не имея понятия, о чем она говорит. Она вздохнула и кивнула головой в сторону своего комода. – Верхний ящик, Эдвард. Ты хочешь знать, что подарила мне Розали на Рождество, ее подарок в верхнем ящике.

В крайнем изумлении я смотрел на неё. – Ящик для белья? – нерешительно спросил я. Она вздохнула и пожала плечами.

– Это проблема? Мое белье пугает тебя? – резко спросила она с раздражением. Мой вспыльчивый характер, естественно, проявил себя, но я попытался бороться с ним, мне не нравился её тон и мое непонимание, в чем, черт возьми, её проблема. Это было глупо, но часть меня чувствовала, что она пытается втолковать мне что-то про свое нижнее белье, как будто я был слишком, чёрт возьми, нежен, чтобы принести его ей. Я знал, что она совсем не это имела в виду, и я лишь защищаю собственную хреновую неуверенность в ней, но ничего не мог с этим поделать.

– Mannaggia , levati dai coglion (Черт! Оставь в покое мои яйца), rompiballe (сленг для того, кто действует на нервы (в буквальном смысле подразумевается тот, кто бьет по яйцам)), – ворчал я себе под нос, направляясь к её гардеробу, пытаясь контролировать свою злость, чтобы не ранить её грёбаные чувства сильнее, чем уже это сделал. Она вздохнула и села на кровать, качая головой. Я с силой открыл ящик комода, практически раскачивая грёбаный гардероб, и вдруг замер, когда посмотрел вниз.

Ящик был полон всякого кружева и прочей сексуальной херни, которую я никогда раньше не видел, и которое хотел увидеть на ней, но, по правде говоря, не оно привлекло мое внимание. А то, что я увидел поверх всего этого дерьма, все еще упакованное в прозрачную пластиковую коробку, торчащее, как долбаный воспаленный палец – это меня и поразило.

Маленький лиловый вибратор.

Розали грёбаная Хейл купила моей девушке сраный вибратор! Я не знал, чего я хотел больше: побить её за это или расцеловать её чертовы ноги, и упасть ничком в знак признательности.

Я медленно повернулся, даже не удосужившись закрыть ящик, и взглянул на Изабеллу. Она смотрела в телевизор, но могу точно сказать, что она не обращала на него ни малейшего внимания. Она нервничала, и, это было нетрудно заметить, она была смущена. И это заставило меня чувствовать себя ещё большим мудаком, так как теперь её реакция была понятной. Конечно, она не хотела говорить об этой херне, но я был настойчив и сорвался, а ей явно было не по себе.

– Белла? – позвал я тихо. Мгновение она сидела неподвижно, но затем всё-таки нехотя взглянула на меня, покусывая губы. – Я – осел.

Она немного улыбнулась. – Нет, – тихо сказала она. Я сухо рассмеялся, покачивая головой.

– Да, я, правда, осел, – сказал я, осторожно подходя к ней и присев на корточки. Я протянул руки, заложил выбившиеся пряди ей за ухо и вздохнул. – Я не должен был срываться на тебе, я просто не хотел, чтобы ты скрывала от меня какое-то дерьмо. Я хочу сказать, что уже осознал это, и сожалею. Это, наверное, охренеть как смущает тебя.

Она пожала плечами, изображая беспечность, но её щеки по-прежнему так и горели от смущения. – Всё нормально. Просто, ты же знаешь, что я ничего не знаю о них, поэтому для меня это странно.