Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

неловким. Это было немного неудобно, смотреть о том, как парень наблюдает за девушкой, видимо, мастурбируя, когда родители застают своего сына за мастурбацией с носком во время просмотра эротики, и, когда отец пытается объяснить порнографические материалы своему сыну. Но все это было ничего, в сравнении со сценой, когда парень хотел заняться сексом, но кончил, так и не начав, и сцена, где парень реально занимался сексом с реальным печенным яблочным пирогом. Сейчас я поняла, почему фильм называется «Американский пирог», но это немного тревожило меня после просмотра.

Я смеялась всего раз, и то не над фильмом, а над Эмметом: когда показывали девушку, лежащую на постели, и парня без рубашки, то он начал громко скандировать. Он вопил: – Это то, о чем я говорил! Посмотрите на эти сиськи! – взволнованно, поднимая свой кулак и качая им в воздухе. Эдвард и Джаспер тоже смеялись над его выходками.

Декларация независимости ИЛИ Чувства без названия. Глава 43. Продолжение

Когда фильм подходил к концу и у всех мальчишек, наконец-то, состоялся секс, я встала и начала убирать весь хлам, который валялся вокруг после нашей еды, направляясь с ним на кухню. Я как раз выбрасывала банки в мусорное ведро, когда руки мягко схватили мои бедра. Я подскочила и вскрикнула, не услышав, как он подошел, и Эдвард тихо хмыкнул. Он обвил свои руки вокруг меня и прижал мое тело к себе сзади, потому что я мыла его стакан, пока он склонился надо мной и уткнулся носом в мою шею.

– Ты в порядке, tesoro? – тихо спросил он, оставляя легкий поцелуй на открытом участке кожи.

– Да, я в порядке, – сказала я, наклоняя свою голову так, чтобы дать ему больше доступа, удовлетворенно вздыхая, чувствуя его влажные губы, посылающие покалывание вниз по моей спине.

– Ты хочешь поговорить или еще что? – спросил он. – Кажется, что ты о чем-то думаешь. Я не сделал ничего плохого, ведь так? Я имею в виду, что знаю, что я раньше вел себя, как задница в машине…

Я вздохнула, покачав головой и прерывая его. – Ты ничего не сделал, – сказала я. – Я просто своего рода хочу… Я не знаю. Я просто хочу… – пробормотала я, толком не понимая, что я этим имею в виду. Если честно, то я не знала, что происходило в моей собственной голове, и не была уверенна в том, что именно я чувствовала. Это было что-то вроде печали, чувства вины, и я поняла, что это все из-за того факта, что у меня есть тайны от Эдварда, и это было тем, что я никогда не хотела делать. Я доверяла ему за веру и отчаянно хотела довериться ему, но меня постоянно отдергивали слова доктора Каллена.

…меняй все и действуй без раздумий…

…используй свое влияние, чтобы отгородить моего сына от этого, при этом, не будучи чересчур подозрительной…

…ответы на вопросы, на которые не могу ответить я… ответы, которые ему лучше никогда не слышать…

…ты не захочешь скрывать что-то от него…

…но ты должна, если хочешь, чтобы он остался в безопасности…

…скрывать что-то от Эдварда, к чему он будет пытать подозрение и интерес…

…препятствуй ему… склонный столкнуться кое с чем, что ранит вас обоих…

Не было никакого способа бросить вызов доктору Каллену, не было, если этот вызов мог причинить боль Эдварду. Я должна думать о том, как будет лучше для него, потому что и доктор Каллен, и Эдвард, оба основательно разъяснили мне, что ему проще абсурдно бросить все это и рискнуть его жизнью без размышлений. Это было последней вещью, которую я хочу.

– Скажи мне, что ты хочешь, и это будет твоим, – пробормотал он в мою кожу, когда я не закончила свою мысль. Я вздохнула, отчаянно желая, чтобы я смогла вынести все это.

– Я хочу подняться наверх, – тихо сказала я. Он хмыкнул и отвел лицо от моей шеи, выпрямляясь.