Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

Он присел на корточки рядом и вытянул из моих рук записную книжку, бросая на стол. Я глянула на него, и он вздохнул, пододвигаясь и смахивая слезы с моих щек.

– Бессмысленно брать на себя вину за это, оставь это дерьмо.

Я смотрела на него несколько секунд, он не разрывал зрительный контакт. Потом он поднял руку и снова стер мои слезы, вздыхая.

– Прости, – тихо сказал он.

Я нерешительно кивнула.

– Все хорошо, – промямлила я.

Он еще какое-то время смотрел на меня, прежде чем покачать головой.

– Нет, но будет, – ответил он. – Прекращай, просто ложись и поспи, хорошо?

Я вздохнула и кивнула, вставая. Я легла на кровать, и Эдвард лег рядом, придвигая меня в свои объятия. Он обхватил меня одной рукой, и я положила руки ему на предплечье и нежно его поглаживала. Я проследовала пальцами до порезов и припухших суставов кистей, и меня охватывало чувство вины. Не имеет значения, что Эдвард говорит или чувствует, я по-прежнему ощущала свою вину.

Я мало спала. Эдвард то дремал, то просыпался, его сон тоже был рваным и беспокойным. Он бормотал всю ночь, мечась по кровати во власти кошмаров. Я внимательно за ним наблюдала, за ночь мое чувство вины и сожаление только выросли. Ему сейчас тяжело, он обеспокоен, и, несмотря на то, как хорошо шли дела за последние пару месяцев, он все еще не был целым. Никто из нас двоих не был. Мы по-прежнему двое разбитых людей, которые пытаются сделать то, что казалось нам правильным… но проблема в том, что мы не можем знать точно.

Какое-то время спустя я оставила попытки отдохнуть и выбралась из кровати, направляясь в свою комнату. Я залезла в душ и стояла под струей горячей воды, казалось, целую вечность. Когда я, наконец, вылезла, то обернулась полотенцем и вошла в спальню. Там я натянула какую-то одежду, не особо заботясь, что именно, и глянула на часы. Ровно пять утра.

От меня не ускользнул тот факт, что это именно то время, в которое мы всегда вставали по требованию Чарльза. Я сразу задумалась, что сейчас делает мама, идут ли ее дела по-прежнему? Она все еще проводит целые дни в саду? И Джейн по-прежнему срывает на ней злость, даже когда я уехала? А Чарльз насилует ее в наказание? Я размышляла, думает ли она обо мне столько же, сколько и я о ней… думает ли она обо мне прямо сейчас, когда начинает свой день?

Я вышла из комнаты и через секунду уже была на лестнице, спускаясь вниз в полутьме. Я пошла прямо на кухню и стала доставать продукты для пасхального обеда. Потом я начала готовить, просто автоматически повторяя то, чему меня учили. Один раз я глянула в окно и увидела, что солнце уже встает, а черная машина уехала, что значило – хозяина нет дома. На секунду я задумалась, есть ли смысл готовить большой обед, но тут же отбросила эту мысль и продолжила, зная, что хотя бы мальчики поедят и оценят.

И вообще, кто я такая, чтобы принимать решения за других?

Утро пролетело быстро и плавно перетекло в полдень, а потом и в ранний вечер. Когда все мальчики встали, они спустились вниз, каждый из них занимался своим делом. В доме витало напряжение, но меня это не заботило. Я была истощена, наконец-то, сказывался недостаток сна. Я ходила, словно в тумане, действуя на автомате. Мальчики обращались ко мне, и я машинально отвечала, слова слетали необдуманно.

Один раз я даже назвала Эдварда «сэр», что привело его к настоящей истерике – он кричал на весь дом не менее двадцати минут, бросаясь вещами вокруг. Я извинилась перед ним, сказала, что не это имела в виду, но он заявил, что это только половина проблемы. Я просто делала свое дело и не замечала того, что происходит. Он сказал мне прекратить вести себя как рабыня… но я не могла ничего изменить. Чего он ждал? Я и есть рабыня.