Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

Изабелла проснулась за тридцать минут до Финикса и, быстро потянувшись, осмотрелась. Она терла шею, очевидно, та снова болела. Я вздохнул и протянул руку, массируя ее. Я был зол – ей, б…ь, стоило слушать меня, и этого могло не быть, но, в то же время, я не хотел, чтобы ей было больно.

– Мы почти на месте, – пробормотал я.

Ее голова дернулась в моем направлении, глаза расширились, и на лице скользнул испуг.

– Уже? – спросила она с паникой в голове.

Я недоверчиво посмотрел на нее.

– Уже, Белла? Я веду чертову машину целый день, а ты говоришь «уже»? – скептически проговорил я. – Иисусе, женщина, я в жизни, б…ь, столько не рулил.

– Прости, – быстро пробормотала она, отворачиваясь к окну.

Я скосил на нее глаза и заметил, что она покусывает губу и нервно ломает пальцы. Мне тут же стало тошно, я знал, что не должен срываться на нее. Это место – ее вариант ада, а я везу ее прямо туда, не проявляя ни капли сочувствия к ее гребаной ситуации, к тому, насколько ей, б…ь, тяжело. Я взял ее руку, чтобы она перестала дергаться, и переплел наши пальцы, нежно сжимая кисть.

– Прости. Я просто устал. Я не должен вести себя, как мудак, – сказал я.

Она кивнула, но не ответила. Кстати, за всю поездку она не произнесла ни слова. Мы пересекли границы Финикса где-то в три утра, и она напряглась, когда увидела приветственный знак, от ее волнения я ощутил еще большую вину. «Добро пожаловать» моей чертовой заднице… в этом месте для моей девочки, видимо, не было ничего доброго.

Я попытался звонить Алеку, но тут же наткнулся на автоответчик, что было логично в три часа долбаной ночи – он наверняка спал, но совершенно нелогично в данной ситуации. Тем не менее, факт остается фактом – я не мог связаться с отцом и теперь вот не могу дозвониться до дяди, отчего мой страх вырос во сто крат, мне было тошно, что я не могу ни с кем выйти на контакт. Я припарковался у первого попавшегося гребаного отеля, который заметил, не находя сил сейчас искать приличный пятизвездочный, и честно, мне было насрать.

Я бросил портье какую-то наличность и схватил долбаный ключ, едва перекинувшись с ним одним словом, не в настроении болтать о какой-нибудь хрени. Мы зашли внутрь, и я скривился, когда увидел, насколько это гребаное местечко убого, и стоял, жаловался на это, пока Изабелла, пожав плечами, быстро разделась и залезла в кровать. Я уставился на нее, глядя, как она поправляет подушку и укладывается на нее, желая найти слова, чтобы, на хер, облегчить ее состояние. Фраза типа «Все будет в порядке» – фуфло, откуда я могу, б…ь, знать, что все будет хорошо, а заявить ей взять себя в руки и справиться с собой означает быть полным мудаком. А в своем полусонном состоянии я был не в силах найти что-то среднее между этими двумя утверждениями, поэтому просто лег в постель и сказал единственную сраную вещь, которая в этот чертов момент была правдой.

– Я люблю тебя, Изабелла Мари Свон.

Она повернулась ко мне лицом, взгляд ее был напряженным.

– Я знаю, что любишь. Я тоже тебя люблю.

Она зарылась носом в мою грудь, веки отяжелели, я тут же провалился в сон. Намного позднее меня разбудил громкий звон телефона, от пронзительного шума бешено забилось сердце. Я сел и протер глаза, тут же хватая трубку с маленького ночного столика около кровати, куда положил ее ночью.

– Да, – ответил я, даже не глядя на экран, все еще сонный и плохо соображающий.

И честно, мне было плевать, что это за ублюдок, это должен быть один из них.

– Ты уже приехал в Финикс? – раздался голос Алека, он был слишком бодрым для раннего утра.

Я повернулся к часам и застонал, когда увидел, что уже почти полдень. Похоже, уже не гребаная рань.

– Да, – ответил я, громко зевая, поэтому это слово вышло неразборчивым.